《Гойда》 (оригинал с Фикбука, слэш)

Юноша завидел Басмана первее, и предался мгновенному оцепенению.

Меж ними было шагов десять, не меньше.

Алексей же, встретив сына, метнул холодный, скорый взгляд на царские покои. Сплюнув наземь, Басман спешно ушёл прочь.

Фёдор вздохнул, всплеснув руками.

- И то верно… - произнёс юноша себе под нос, да и направился к себе.

…

Крышка шкатулки отлетела с петель и треснула многими сколами, отлетев на каменный пол. Хрупкое содержимое не уцелело.

Иоанн ударил дважды по столу, прежде чем унял дрожь, обуявшую его взор. Едва он мог внимать своим очам, владыка свёл брови, вглядываясь в послание.

- Ты не мог такого написать, сучье отродье. – сквозь зубы процедил Иоанн.

Дверь резко отварилась, петли громыхнули на весь коридор.

- Говоришь, Фёдор Алексеич заходил? – тихо вопрошал царь.

Рында сглотнул, кивая главой. По спине стражника пробежали мурашки от одного только голоса владыки.

- Послать за ним! – повелел Иоанн. – Стой!

Огрызнувшись, царь сам прервал себя. Мятежная мысль врезалась в его ум, в его сердце. Оскалившись зверем, Иоанн замотал головою. Из уст его изрёкся смех, лишённый всякого рассудка.

- За ним. Живо, - повелел владыка, затворяя за собой дверь.

…

Фёдор не успел преступить порога, как крепкая хватка вцепилась в ворот его рубахи и резко притянула к себе.

Иоанн грубо охватил лицо юноши, направляя взор на себя.

- Царе? – сглотнув, вопрошал Фёдор.

Ухмылка промелькнула на устах Иоанна, и то было единственным следом жизни. В следующее же мгновение царский лик обратился маской, застывшей в злостном бездушии.

Владыка подвёл Фёдора ко столу и резко осадил за плечо, толкая в кресло.

- Пиши, что скажу. – молвил Иоанн.

Глухая отрешенность голоса тронули Басманова, поднимая в нём страх, но не раболепный, не страх слуги пред гневом господина. То был иное волнение, и много более сильное, отчаянное.

Фёдор исполнил волю Иоанна, и, взяв перо, готов был внимать.

- Проклятье твоих безбожных разбойников воротится к тебе во сто крат, - произнёс царь, ибо нету в сердце твоём милости.

Басманов записывал, сведя чёрные брови.

- Ведомо, что мне, что королю моему праведному, - продолжал Иоанн, не глядя, поспевает ли Фёдор за речью его, - о полку, что стоит на Западной Двине, и главенствует над сим Михаил Морозов…

- Какого чёрта?... – Фёдор бросил перо, да хотел было встать, но царь упредил его.

Резким хватом он удержал опричника за плечо, не давая подняться с места. Сам Иоанн поддался вперёд и положил на стол послание.

Басманов не открывал письма, но узнал бумагу. Затаив дыхание, Фёдор бегло пробежался по строчкам.

Едва юноша бегло оглядеть послание, он ощутил руку царя, забравшуюся в густые шёлковые пряди. Притянув Фёдора к себе, Иоанн крепко поцеловал Басманова в висок, и столь же резко отстранился, малость потрепав опричника по голове.

Юноша всё ещё пребывал в смятении. Царь стал подле Фёдора, опершись спиной и руками о стол. Владыка провёл по своему лицу, глядя пред собой.

- Ты правда думал, - наконец, произнёс Фёдор, - что это моих рук дело?

Иоанн счастливо улыбнулся, прикрывая глаза и мотая головою. Глубоко вздохнув, царь медленно опустил взгляд на Фёдора, оглядывая его с нежным восторгом.

Царь плавно взвёл руку, протягивая её к Басманову.

- Если бы хоть на миг подумал так… - тихим полушёпотом произнёс Иоанн.

Владыка провёл пальцем по белой шее юноши.

- Понял… - с ухмылкой ответил Фёдор, принявшись внимательнее читать письмо.

…

Вяземский глубоко вздохнул, потирая переносицу, откладывая круг диковинного стекла.

- Как пить дать, подделка. – утвердительно кивнул князь.

- Знаешь кого, кто промышляет сим? – спросил Фёдор.

- Да чёрт бы побрал его! – Вяземский всплеснул руками. – В том-то и дело. Подь сюды.

Фёдор отстранился от стены, подошёл ко столу и принял из рук Афанасия увеличивающее стекло.

Басманов с любопытством поглядел по сторонам, приблизив к правому глазу. Юноша не разобрал ничего, кроме мутных пятен, даже когда глядел прямо на Вяземского, терпение которого было отнюдь не вечным.

- Федя! – с усталой злостью сокрушался Афанасий.

- Не серчай, впервой такую вижу! – оправдывался Фёдор, да скоро воротился к делу и принялся глядеть через стекло на письмо.

Вяземский глубоко вздохнул.

«И впрямь, как бес, средь ночи явился…» думал Афанасий, поглядывая на Фёдора.

«Так и вовеки не управиться со всем, а поспеть к осени надобно…»

- И что же? – вопрошал Фёдор, бесцельно блуждая взглядом по письму.

Афанасий указал пальцем на имя Курбского внизу послания.

- Приглядись, - молвил Вяземский. – Тут даже ты разберёшь, что подпись свели с другой бумаги.

- Даже я? – Басманов повёл бровью.

- Эдакую работёнку много кто провернуть мог бы. – продолжил Вяземский, не придав никакого значения последним словам Фёдора. - А само письмо... Почерк подделать - дурное дело не хитрое, дело сноровки. Поди, всяк, кто грамоте научен, попыхтел бы, да слепил бы подобное.

Басманов цокнул, кладя стекло на стол, да скрестив руки на груди.

- Скверные вещи говоришь, Афоня, - вздохнул Фёдор, постукивая пальцами по своей руке.

- Как есть, Федь, как есть, - пожал плечами Вяземский.