Голая и жестокая

Вешнев продолжал извиваться, но это не помешало Жану стащить с него штаны и пристроить паяльник по месту назначения. Розетка находилась недалеко, как раз на расстоянии вытянутого шнура.

Жан взял бумагу, карандаш, чиркнул что-то для вида.

– Формулу боли попробую вывести. Чем выше температура, тем сильнее хочется орать. Только ты в себя кричи, ладно?

Вешнев мычал, извивался, сучил ногами, требуя остановить пытку. Жан пошел ему навстречу, снял источник боли.

– В прошлый раз ты говорил, что денег нет. Тогда я тебе поверил, сейчас – нет. Потому что бабки у тебя есть. Я точно это знаю. Поэтому поблажек не жди. Жечь буду до последнего. Пока не сдохнешь. Деньги где? – спросил Жан, вынимая кляп.

– Гаванец с тебя три шкуры спустит! – проорал Вешнев.

Жан вздохнул. В прошлый раз он жег Вешнева утюгом. Иголки под ногти совал. Но все без толку. Вешнев орал как резаный, терял сознание, но не признался. А боль он терпел такую, что Жан поверил ему. Как можно отнять у человека то, чего нет?..

Но теперь он точно знал, что деньги у Вешнева есть. Было же чем Гаванца подмазать! Да и Ксении он признался.

Жан вернул кляп на место и продолжил пытку. Вешнев задергался, от сильного напряжения его лицо побагровело. Мало того, он умудрился выплюнуть кляп.

– Есть деньги! Есть!.. – услышал вдруг Жан и не мог поверить своим ушам.

Неужели Вешнев раскололся?

– Много надо.

– Много есть!

– Далеко?

– В Белоковске.

– А что там у тебя?

– Дед мой там жил. Квартиру продали, а гараж остался. Там у меня все.

– Раньше сказать не мог?

– А раньше не было. Только сейчас появилось.

– Откуда?

– Тебе какая разница? – Вешнев не выдержал тяжести момента, обессиленно уронил голову на пол, из его глаз брызнули слезы.

– А если там ничего нет?

– Может, и нет.

– Если нет, будем продолжать.

– Продолжай, – обреченно проговорил Вешнев.

Он снова попытался включить обратку, но слово вылетело, в ушах Жана гнездо свило.

– Где в Белоковске гараж?

– Какой гараж?

Жан снова взялся за паяльник, и Вешнева прорвало. Вместе с соплями из него вышла вся правда. Он сказал, где находится гараж, объяснил, как докопаться до денег.

Начальник уголовного розыска давил на нее всем своим положением, опытом и даже суровым обаянием. Он давал понять, что Варвара капитулировала перед законом. У него это получалось так убедительно, что Татьяне иной раз хотелось верить ему. Но все-таки она считала его доводы бездоказательными.

– Я не знаю, может, Варвара нарочно со мной познакомилась, – сказала она и пожала плечами. – Не исключено, что она собиралась наказать Ольгу Платонову. Но голос Клюева я не записывала и ей не давала. Дениса Викторовича я просила приехать, потому что сама этого хотела. А в алиби я ему отказала, потому что вожжа мне под хвост попала. Если Варвара облила Платонову кислотой, то я здесь не при делах.

– Ночью она вам не звонила? – Архаров посмотрел ей прямо в глаза, но Татьяна выдержала его взгляд, гнулась, но не ломалась.

– Не звонила.

– А Купавина говорит, что звонила. Она хотела убедить вас изменить показания, алиби Клюеву предоставить, не желала, чтобы вас потом в нападении на Платонову обвинили. Вы такая же стройная и длинноногая, как Варвара. Вас, Татьяна, свидетели могли принять за нее. Но если у вас есть алиби, то вы не могли совершить преступление. Алиби вам дал Клюев, баш на баш. Варвара ушлая бестия, но мы ее перехитрили.

– Однажды вы меня уже обманули. Я вам не верю. Варвара мне не звонила и насчет алиби не просила.

– Но вы не исключаете, что Варвара могла напасть на Платонову, не так ли?

Архаров сидел на том же месте, с которого Клюев-младший прицепил к столу прослушивающее устройство. Именно поэтому Татьяна следила за его руками и заметила, как Архаров сунул под стол правую руку, что-то там нащупал, отцепил.

– Все может быть. А что у вас в руке? – спросила она, с едва заметной усмешкой глядя на него.

– А что у меня в руке? – Архаров разжал левую ладонь. – Нет ничего!

– В правой руке.

Архаров смутился, но виду старался не показывать. Он разжал и правую руку, но до этого успел сбросить «жучок» в карман пиджака.

– И здесь ничего! А что такое?

– Просто доверия вы не внушаете. Я постоянно жду от вас какой-то подвох.

– Мне, Татьяна Дмитриевна, ваше доверие ни к чему. А вот вам мое ох как нужно. Я ведь от вас не отстану, выведу на чистую воду.

– Я не знаю, кто облил Ольгу Платонову кислотой, и не имею никакого отношения к этому делу, – скрестив руки на груди, сказала Татьяна. – Больше мне добавить нечего.

– Ольга Платонова сейчас в больнице. Угрозы для жизни нет, но ее лицо изуродовано. Вы хоть понимаете, что это такое, плеснуть в лицо кислотой?

– Понимаю.

– Понимаете. Знаете, кто это сделал, но молчите. Вот мне и хочется спросить, где ваша совесть?

– Спросили? – Татьяна усмехнулась краешком губ.

Если Архаров давит на мораль, значит, с аргументами у него действительно негусто, большой недобор.

– Спрашиваю.

– С моей совестью все в порядке. А вот усталость чувствуется. Да и вам, наверное, пора домой.

Архаров кивнул. Да, он тоже не видел смысла продолжать разговор. Тем более что уходил майор не с пустыми руками.