Голгофа XX века. Том 1

В России обстановка была куда более благоприятной. 23 февраля на улицы Петрограда вышло 128 тысяч забастовщиков, в основном женщин, потом к ним присоединись солдаты запасного пехотного полка, потом был разгромлен арсенал, разогнана полиция, выпущены из тюрем арестанты… После захвата Зимнего дворца и Петропавловской крепости был избран Совет рабочих и солдатских депутатов. Короче творя, революция свершилась? Знаменательно, что именно в эти дни немецкий генерал Людендорф записал в своем дневнике следующее: «Я часто мечтал об этой революции, которая должна была облегчить тяготы нашей войны. Вечная химера! Но сегодня мечта вдруг исполнилась непредвиденно».

И как на все это реагировал российский самодержец? Да никак. Его не смутила ни полная тревоги телеграмма супруги, ни взволнованное обращение председателя Думы Родзянко: «Надо принять немедленные меры, ибо завтра будет уже поздно. Настал последний час, когда решается судьба родины и династии». Но царя это не интересовало, его беспокоила лишь судьба семьи — и он поехал в Царское Село. Дальше Вишеры его не пустили и пришлось повернуть на Псков, в штаб Северного фронта. Именно там царь принял решение о создании так называемого ответственного министерства, но Родзянко сообщил, что решение запоздало и умиротворить страну может только отречение государя от престола. К этой просьбе присоединились командующие фронтами и флотами.

Все эти дни Великий князь Михаил Александрович находился рядом с братом. Он не лез к нему с советами, не давал непрошеных рекомендаций: Михаил понимал, какая ответственность лежит на плечах императора и принять то или иное решение он может лишь следуя завещанию отца, то есть слушаться только самого себя и своей совести. Император принял решение, которого одни от него ждали, а другие, понимая чем это чревато, пришли в ужас.

Вечером император пригласил приехавших во Псков известных думцев Гучкова и Шульгина и объявил:

— Я вчера и сегодня целый день обдумывал и принял решение отречься от престола. До трех часов дня я готов был пойти на отречение в пользу моего сына, но затем я понял, что расстаться со своим сыном я не способен. Вы это, надеюсь, поймете? Поэтому я решил отречься в пользу моего брата.

Мало кто знает, чего стоило царю это решение, ведь он принял его после мучительного разговора с доктором Боткиным, который, нарушив врачебную тайну, заявил, что Алексей безнадежно болен и царствовать никогда не сможет.

Отречение Николая II было подписано 2 марта 1917 года в 23 часа 40 минут. В тот же миг Великий князь Михаил Александрович стал императором России Михаилом II. Судя по всему, у него была договоренность с руководителями Думы о том, что его правление должно быть более легитимным и скипетр он должен получить не из рук брата, а из рук полномочных представителей народа. Именно поэтому буквально на следующий день Михаил подписал манифест о своем отречении от престола. Текст этого документа весьма любопытен, поэтому стоит привести его полностью.

«Тяжкое бремя возложено на меня волею брата моего, передавшего мне императорский всероссийский престол в годину беспримерной войны и волнений народа. Одушевленный со всем народом мыслью, что выше всего благо родины нашей, принял я твердое решение в том лишь случае воспринять верховную власть, если такова будет воля великого народа нашего, которому надлежит всенародным голосованием через представителей своих в Учредительном собрании установить образ правления и новые основные законы государства Российского.

Михаил».

На некоторое время Михаила оставили в покое, и он жил в Гатчине, не принимая никакого участия в политической жизни страны. После октябрьского переворота Михаил по собственной инициативе явился в Смольный и обратился с просьбой к правительству узаконить его положение в новой России. Управляющий делами Совета Народных Комиссаров Бонч-Бруевич тут же оформил разрешение о «свободном проживании» Михаила Александровича как рядового гражданина республики. А чуть позже, не иначе как находясь в своеобразном демократическом угаре, Михаил Александрович обратился с просьбой о перемене фамилии — он решил, как и его жена, стать гражданином Брасовым. Его просьба дошла до Ленина, но он этим вопросом заниматься не стал.