Голодное пламя

Линнея, пять, девять и десять лет, цветные мелки.

– Это ведь ты? – спросила София, указывая на рисунки. – А это – Аннет?

Линнея явно удивилась, но ничего не ответила.

– А это, наверное, ваш знакомый? – София указала на Вигго Дюрера. – Из Сконе. Кристианстад.

Софии показалось, что девочке стало легче.

– Да, – вздохнула Линнея, – но рисунки, по-моему, плохие. Он был другой. Худее, чем на рисунке.

– Как его звали?

Линнея поколебалась и наконец шепотом ответила:

– Это Вигго Дюрер, папин адвокат.

– Не хочешь рассказать о нем?

Девочка задышала поверхностно и прерывисто, словно хватая воздух ртом.

– Вы – первая, кто догадался, что я нарисовала, – выговорила она наконец.

София подумала об Аннет Лундстрём – та истолковала превратно каждый штрих на рисунках Линнеи.

– Как хорошо, что есть кто-то, кто понял, – продолжала Линнея. – А вы – та, о которой писал папа? Пифия? Кто-то, кто понимает?

– Я могу быть тем, кто понимает, – улыбнулась София. – Но для этого мне понадобится твоя помощь. Можешь рассказать, что ты нарисовала?

Линнея ответила быстро и с внезапной прямотой, хотя ее ответ и не касался непосредственно рисунков:

– Он был… он нравился мне, когда я была маленькой.

– Вигго Дюрер?

Линнея смотрела в пол:

– Да… Он был таким милым вначале. Потом – кажется, когда мне исполнилось пять лет – он иногда вел себя очень странно.

Именно Линнея проявила инициативу и заговорила о Вигго Дюрере, и София поняла: начался второй этап лечения. Тот, где надо вспоминать и перерабатывать.

– Ты хочешь сказать – он хорошо относился к тебе до того, как тебе исполнилось пять лет?

– Я так думаю.

– Значит, ты отчетливо помнишь себя в таком раннем возрасте?

Линнея подняла взгляд и посмотрела в окно:

– Ну-у, «отчетливо» бывает разное. Я помню, что он мне нравился до того случая в Кристианстаде… Когда он приехал к нам в гости.

София подумала о рисунке, представлявшем Вигго Дюрера и его собаку в кристианстадском доме Лундстрёмов.

Карл Лундстрём сам упоминал о том событии в письме, которое принесла с собой Линнея. Девочка презирала отца, но Вигго – боялась. Она делала, что он велел, а Аннет и Генриетта вели себя как слепые. Они не видели того, что совершалось рядом с ними. Как обычно, подумала София.

Потом Лундстрём написал, что Вигго дважды невежда. Вообще из письма Лундстрёма София сделала вывод, что двойное невежество Вигго состоит в том, что он совершил ошибку и не осознал этого.

Остается всего один вопрос, констатировала София. В чем именно оказался невежествен Вигго Дюрер?

Она была твердо уверена, что понимает, на что намекал Карл Лундстрём. Перегнувшись через стол и глядя Линнее в глаза, она спросила:

– Ты не хочешь рассказать мне, что случилось в Кристианстаде?

Озеро Клара

Прокурор Кеннет фон Квист, вообще говоря, не был знатного рода. Просто однажды, еще учась в гимназии, он присоединил «фон» к своей фамилии, чтобы придать себе значительности. Он так и остался не в меру тщеславным и уделял исключительное внимание не только своей репутации, но и своему внешнему виду.

У Кеннета фон Квиста появилась проблема, и эта проблема его беспокоила. Да что там, его настолько встревожил только что имевший место разговор с Аннет Лундстрём, что он почувствовал, как мирно спавший до сих пор гастрит превращается в хроническую язву желудка.

Бензодиазепины, подумал он. Они вызывают такую зависимость, что свидетельские показания человека, получающего столь сильные лекарства, должны ставиться под вопрос. Да, именно так. Покойный Лундстрём все выдумал под влиянием тяжелых медикаментов.

Фон Квист уставился на стопку бумаг, лежащих перед ним на столе.

5 миллиграммов стесолида, прочитал он. 1 миллиграмм ксанора и, наконец, 0,75 миллиграмма гальциона. Ежедневно!

На Лундстрёма мог накатить такой абстинентный синдром, что бедняга признался бы в чем угодно, лишь бы ему дали новую дозу, думал фон Квист, читая протокол допроса.

Протокол был бесконечен, почти пятьсот машинописных страниц.

Прокурора Кеннета фон Квиста терзали сомнения.

Слишком много замешано посторонних людей. Людей, которых он знает лично или, во всяком случае, думал, что знает. Вроде Вигго Дюрера.

Неужели он, Кеннет фон Квист, все это время был просто полезным идиотом и помог группе педофилов и насильников избежать тюремного заключения?

Неужели дочь Пера-Улы Сильверберга была права, обвинив приемного отца в сексуальном посягательстве на нее?

И неужели Карл Лундстрём действительно накачал Ульрику Вендин наркотиками, отвез в гостиницу и изнасиловал?

Правда ухмылялась прокурору фон Квисту прямо в лицо. Он позволил использовать себя, вот и все. Но как он сможет умыть руки, не подводя своих так называемых друзей?

Потом фон Квист увидел повторяющиеся ссылки на беседу в отделении судебной психиатрии в Худдинге. Карл Лундстрём явно пару раз встречался с психологом Софией Цеттерлунд.

Можно ли замолчать все это?

Кеннет достал таблетку лосека и попросил секретаршу найти телефонный номер Софии Цеттерлунд.

Мыльный дворец

После ухода Линнеи София еще долго сидела, записывая беседу.