Голодное племя

Но кроме всех смягчающих законных обстоятельств, была еще невероятная любовь общественности именно к этой детской деревне. Дело в том, что эта деревня была первой, о которой узнала широкая общественность. Люди так полюбили детей и Инессу, что каждый ребенок завидовал, а каждый взрослый гордился. Наверное, именно поэтому большинство проявляли особую жестокость: от такой огромной любви очень маленький шаг к дикой ненависти.

В итоге судебного разбирательства Инессу осудили на пожизненное заключение в тюрьме сверхстрогого режима. Присяжные поднимали вопрос о разрешении смертной казни для этого случая. Люди надеялись пресечь подобное отношение к детям и устроить шоу. Однако, дремавший до этого общественный защитник, которого определили Инессе, громко рассмеялся и сказал, что для такого поступка смертная казнь станет слишком легким выходом. Жизнь в заточении и изоляции представлялась общественности куда страшнее и тяжелее. В итоге, Инесса провела в заключении 20 лет без возможности общаться с кем-либо, а затем умерла от сердечного приступа.

Двое выживших подростков прошли несколько курсов психотерапии, но так ничего и не рассказали о своем детстве и юности с этой женщиной. Одна из них, Анастасия, вышла в свет и какое-то время была популярна в вечерних токшоу. Однако, психотерапия не помогла ей, и, спустя семь лет после трагедии, она умерла от передозировки наркотическими средствами. Единственный выживший, Роман, остался в приюте Святого Михаила, где мирно работал с животными и растениями. Про него все забыли на много лет. Однако, после смерти «первой ведьмы государства» журналисты снова начали обивать порог приюта в попытке получить ответы на вопросы. Роман больше молчал и работал: то подрезал деревья, то ухаживал за животными, то работал в огороде. Спустя два месяца шумиха улеглась, и он вернулся к обычному жизненному порядку.

Суббота

– Здравствуйте. – У входа в сад стояла молодая девушка, на вид лет 18 с маленьким блокнотом и ручкой в руках и поясной сумкой. – меня зовут Анна, я журналистка маленькой …

– Уходите. – отрезал Роман, стоя с секатором у куста сирени.

– Роман, я хотела бы задать вам несколько вопросов о произошедшем. – с прежним усердием продолжила она.

Роман молча посмотрел на нее и отвернулся, продолжая работать. Сирень уже отцвела, и он приводил в порядок кусты, срезая прежние грозди цветов и формируя из куста шар. Работать у него получалось хорошо – все кусты сирени были с аккуратно подстриженной кроной, и Роман заканчивал последний.

– А вы не слишком молоды, чтобы работать журналисткой? – сказал он с усмешкой, мельком взглянув на нее своими выцветшими от времени глазами. Голос у него был скрипучий, будто осипший. Казалось, что связки его нужно смазать маслом, чтобы он начал нормально разговаривать.

Девушка и правда казалась очень молодой. Возможно, её миниатюрность вычитала годы, а может быть, и чистое детское лицо с большими голубыми глазами. Роман оглядел её и продолжил свою работу.

– Вы единственный, кто может рассказать, что на самом деле произошло почти 21 год назад. – Анна пропустила вопрос мимо ушей.

– Вы уже сами все решили. Все газеты осветили как она жестоко с нами обращалась, как била нас, унижала, морила голодом, заставляла работать. Вы уже и сами все знаете. Возьмите пример со старшего поколения и придумайте новую мерзость.

Он, не поворачиваясь, достригал отцветшие ветки сирени. Затем сложил все обрезки в садовую тачку, убрал секатор и пилу в свой фартук и быстрым шагом направился в сторону сарая, толкая тачку. Девушка последовала за ним. Роман был высоким, но из-за его постоянной сутулости казался ниже.

– Мерзость? Вы с ними не согласны?

– Конечно нет! Вы, как и все остальные, приехали за очередной сенсацией. Хватит пытаться меня разговорить. Вы знаете, где выход. – он выкинул соцветия в компостер, повесил фартук на крючок в сарае и пошел в сторону курятника.

Анна постояла какое-то время, глядя ему вслед и обдумывая все произошедшее и услышанное, и решила отправиться в администрацию приюта. Она поднялась по белым ступеням и вошла в открытую дверь здания. Справа от входа была лестница, которая вела вверх и вниз. Анна повернулась и увидела слева от входа на двери табличку «Приемная». Она открыла дверь и оказалась в большой и свободной комнате. У входа находилась высокая стойка с разными бумагами и брошюрами о жизни приюта. Анна никого не увидела и огляделась. За стойкой находился деревянный стеллаж с разыми папками.

«С проживанием», «Без проживания», «Договор о предоставлении услуг», «Поставка продуктов», «Собаки», «Сотрудники», «Магазин» – читала Анна названия папок.

– Добрый день, чем я могу вам помочь? – услышала Анна за спиной. Она обернулась и увидела перед собой высокую женщину со светлыми волосами, которые были убраны в аккуратный пучок. Она была одета в светлую льняную рубаху и темные брюки. На вид ей было лет 40.

– Здравствуйте, я хотела бы поработать у вас… – она улыбнулась. – На добровольных началах, конечно.

Женщина с сомнением оглядела Анну с ног до головы.