Голодное сердце

– Будут, Ева, если ты согласишься. Я очень хочу, чтобы ты согласилась. Но хочу предупредить о последствиях. Наши дети будут рокшанами, может быть, твоя кровь и сможет немного смягчить мою, но я не очень на это рассчитываю. Скорее всего, после их рождения ты вряд ли сможешь брать их на руки, особенно мальчика, как будет с девочкой – мы проверим, когда прибудем на Рокшан. Это и ко мне относится, зато наши дети будут такими же, как все. А если родится ребенок с мутацией, как у тебя или у меня, – значит, у него будем мы. В любом случае наши дети не будут одинокими, они будут сыты, под защитой императорской семьи и родителей.

Я слушала, но мне опять становилось холодно. Найти любимого человека – и потерять возможность взять на руки своего ребенка. Никогда не прикасаться к нежному маленькому тельцу. Я уткнулась Рантаиру в грудь, пытаясь осмыслить и принять тот факт, что за любое чудо надо платить иногда очень высокую цену.

Он молчал, обнимая меня, словно укрывая от проблем и напастей. А я постепенно успокоилась и не заметила, как задремала.

Проснулась, лежа на Рантаире, в своей кровати. Пару минут слушала биение его сердца. Как говорится, утро вечера мудренее. Так и со мной. Кажется, я успокоилась и приняла решение. Подняла голову и увидела, что любимый не спит, а с тревогой наблюдает за мной.

– Скажи, пожалуйста, твои мама и папа – хорошие родители? Я так поняла, что папа у тебя вроде нормальный мужик, а мама? И вообще, как они отнесутся к нашим детям? Ведь я не рокшанка и не такая, как ваши женщины, – мутант, причем в буквальном смысле.

– Не волнуйся, лианэ, как только ты познакомишься с моей семьей, твои страхи уйдут. Мои дети будут прямыми наследниками с полным правом на трон. После объявления о проведении Лианории никто не посмеет даже рот открыть без твоего позволения. И твое нерокшанское происхождение роли не играет. Мы не страдаем расовыми предубеждениями, особенно в отношении женщин, и особенно это касается императорской семьи, – он, улыбаясь, смотрел на меня. – Скажу больше. Как только на Рокшане увидят мою лианэ, думаю, мы с тобой откроем новое развлечение – сезон охоты за человеческой лианэ. Что ж, если ты выспалась и немного пришла в себя, нам придется сейчас решить вопрос по поводу Ронэра.

Я встрепенулась:

– А мы можем что-нибудь решить? Ран, я так счастлива и очень хочу, чтобы всем вокруг тоже было хорошо.

– Ладно, Аттойя, но ты сама решишь его судьбу перед лицом императора и Совета. Ты не сможешь отменить наказание, я не позволю, но смягчить его – в твоих силах. Заодно я представлю тебя Совету.

– А что, мы уже скоро прилетим на Рокшан?

– Нет, на наших кораблях, особенно на разведывательных или военных, установлены гологриды. Эти устройства позволяют на любом расстоянии осуществлять связь с материнской платформой. Они передают голографический слепок – связь дорогостоящая, но необходимая.

Выбирая, что надеть перед встречей с семьей Рантаира, я сильно нервничала – неизвестно, как меня примут. Тщательно причесавшись, снова оглядела свой золотистый наряд с зеленой юбкой и пошла на мостик.

Рядом с Рантаиром в освещенном круге на полу сидел потрепанный и похожий на сломанную куклу Ронэр. Совсем поникший, он смотрел прямо перед собой, ни на кого не реагируя. Увидев меня, Рантаир улыбнулся и совершенно преобразился, он стал похож на мальчишку со сверкающими глазами-сапфирами. В них было столько радости, нежности и любви, что мои сомнения растаяли как прошлогодний снег. Я кинулась к нему обниматься, не обращая внимания на удивленные и радостные лица мужчин, наблюдавших за нами. Обняв своего любимого капитана за талию и крепко прижавшись к нему, уткнулась лицом ему в грудь, а потом, не выдержав и широко улыбаясь, спросила:

– Я твоя торвада, лин?

Он нежно провел рукой по моей щеке и ответил:

– Ты моя торвада, лианэ, и моя жизнь!

– Ты моя тоже, лин! – Я обняла его еще крепче. И вдруг заметила необычное движение. Удивленно оглянулась вокруг, с каждой секундой приходя все в большее замешательство.

Мы оказались в огромном зале с золотистыми стенами и стеклянной крышей, украшенной цветными витражами, по которой стекали потоки воды, придавая ей самый фантастический вид. Блики и краски витражей отражались на стенах, и казалось, что на них движутся целые картины.

– О, Рантаир, как красиво! Самые красивые витражи, какие я только видела.

Я опустила глаза и увидела, что метрах в трех перед нами в больших черных овальных креслах сидят мужчины в разноцветных харузах – именно так называются верхние кафтаны рокшан. Всего я насчитала одиннадцать мужчин, и в центре, в зеленом с позолотой кресле, сидел самый солидный из присутствующих. Позади него стояла женщина, положив руку ему на плечо. Она заметно волновалась, сжимая ткань харуза.

Рокшане пристально смотрели на нас, некоторые даже немного подались вперед. Я снова почувствовала себя как на экзамене. Непроизвольно схватила Рантаира за руку и отступила, прячась за его спину. И только тут до меня дошло, что мы в гологриде, а перед нами – голограмма из императорского дворца.