Голомяное пламя

– Да, чем лучше джип, тем дальше за трактором бежать, – мрачно сказал брат.

– А давайте так – утро вечера мудренее. Ночуем, а завтра решаем, может быть, вернемся да в другом месте попробуем прорваться, – Гриша на правах водилы имел право решительно предлагать.

– Давайте, – облегченно засмеялись все и, обессиленные было, бросились делать костер.

Гриша тоже пошел за дровами. Сил не было никаких. Еле волоча ноги, он протащился вдоль преградившей путь лужи. В голове пусто и сумрачно, ни одной мысли, ни одного чувства, лишь серая, как туман, усталость. Выжатым лимоном он спустился по небольшому песчаному откосу и остановился. Прямо перед ним на мокром песке – четкий медвежий след. Не минутный, конечно, и не часовой, но сегодня хозяин точно был здесь. Гриша не почувствовал прилива сил, нет, он просто вдруг снова стал бодрым и внимательным. Куда делась былая снулость. Быстро огляделся по сторонам – неприятное такое местечко, мелколесье, болотинка, за деревьями озерцо – самое приволье для зверя. Он прислушался – никто вроде не шуршал поблизости, не ломал сучья. Принюхался – сам удивлялся много раз, как в такие минуты обостряется нюх. Запах зверя очень сильный и злой, раз узнав, его не забудешь никогда. Но и тут всё было нормально, пахло вечером, листьями близстоящих осинок, спокойствием. Страха в воздухе не было. «Э-ге-гей, твою мать!» – громко крикнул он тогда, и брат с другом Колей быстро прибежали, размахивая топорами, разгоряченные работой и ожиданием ужина. Здесь же сразу немного присмирели, заозирались. А потом как всегда: «Да он ушел давно. Да если и был, то нас почуял, испугался. Да машину за десять километров слышно». И, ловко успокоив себя и друг друга, они вернулись к костру.

Есть особая сказка в беломорской белой ночи. Страшная сказка. Ведь никогда не знаешь, кем проложена в болоте эта гать, по которой ты идешь, оскальзываясь и спотыкаясь. И куда она ведет – что там, в конце пути? Кто-то жалобно крикнет в ночи – это птица, успокаиваешь ты себя. Хрустнет ветка в недалеком леске – сама собой. И даже заревет кто не в далеком далеке, метрах в пятистах, а то и ближе, – это местные мужики заводят лодочные моторы, на рыбалку уходят, сквозь холодный пот шепчешь себе. И главное – действует, и, поворочавшись немного, снова засыпаешь, сжимая в ладони рукоятку перочинного ножа. Всякий раз перед ночевкой, правда, заботливо укладывая рядом с собой топор. На всякий случай.

Так в страхе, сомнениях, тяжелом бреду проходит обычно первая беломорская ночь. И когда немного оглядишься кругом, когда схлынет первая крупная дрожь с души – вдруг поймешь, что внешней угрозы нет никакой. Никто не будет на тебя нападать в этих старых, видавших всё лесах. Здесь другая сила, другая блажь. Ты задумаешься, начнешь присматриваться к себе, прислушиваться, и вдруг увидишь, что всё черное, страшное и гадкое – в тебе самом. Ты почувствуешь, как тяжелыми волнами подымаются внутри былые обиды, как захлестывает неожиданно горе, а затем желание мести за свою тяжелую жизнь. Вспомнишь всех, кто тебя предал, и по-страшному ярко захочешь им отомстить. На мгновение потеряешь контроль над собой, и застит черное чувство глаза́, и злая сила войдет в твое тело – будешь бегать, прыгать, извергать проклятия, как бесноватый. И потеряешь способность следить за собой. И почти умрешь.

В такие моменты хорошо, когда кто-нибудь рядом спокоен. Кто не станет спорить, а послушает, посмотрит на все твои стенания и метания, а потом ласково скажет – да ладно тебе, пойдем вон на рыбалку. Сказки Белого моря начинаются страшно.

Так было и в этот раз. И было, и прошло, бог с ним. За час наговорили друг другу правды. А потом успокоились, оглянулись вокруг. И друг на друга взглянули с удивлением. И застыдились вдруг. В этот раз Гриша неожиданно для себя был самым мудрым и спокойным. Он не спал уже вторые сутки, и сна не было. После того как успокоил всех, оглянулся на красоту невзрачную, на озеро ближнее посмотрел: «Будем рыбачить или нет? Для чего другого приехали?»

Время было три часа ночи. Стоял мягкий, жемчужный какой-то, переливчатый свет. Солнце пряталось где-то близко. Ни ветерка, ни одной рябинки на поверхности воды. Комаров тоже было на удивление мало, наверное, они спали, утомившись за долгий день. Лишь самые беспокойные неловко пытались вонзиться и то ли сметались прочь вялым взмахом руки, то ли были раздавлены в тлен, неудачливые. Друг Коля не выдержал этого всего и от избытка чувств, от накатившей вслед за выбросом зла и беды усталости заснул в палатке. Когда Гриша с братом собрали уже спиннинги и уходили к озеру, слышали задорный храп доброго человека.