Голос

– Хорошо, два часа максимум. Но только при условии, что и Морган проторчит здесь всю ночь.

– Да проторчит он, не волнуйся. Кстати, когда будешь отсюда выходить, проверь заодно, как там твой новый приятель. – Лоренцо изображает страшноватую улыбку и предупреждает: – Только не особенно с ним флиртуй. Учти, я ужасно ревнив. – С полочки за спиной он берет планшет, проводит по нему рукой, что-то на нем выстукивает невероятно длинными и элегантными пальцами и вручает планшет мне. – А это немного легкого чтения на ночь.

И я читаю на экране название:

– «Сравнительная нейроанатомия приматов». И это, по-твоему, «легкое чтение»?

– В буквальном смысле. Этот планшет весит меньше фунта.

– А сколько весит книга?

– Ну, там примерно пятьсот страниц… Но тебе нужны только седьмая и восьмая главы. – Он, должно быть, прочел в моих глазах невысказанный вопрос, а потому пояснил: – Видишь ли, мне бы хорошо самому это прочесть, но в таком случае придется начинать с нуля. И потом, я просто не смогу разбираться во всей этой дребедени и одновременно все здесь устраивать. Так что встряхни свои глубинные знания в области науки о человеческом мозге и постарайся, хорошо? – И Лоренцо, вновь повернувшись к стоящему перед ним компьютеру, достает клавиатуру и начинает заполнять форму по учету лабораторных животных, то и дело консультируясь со списком доступных подопытных объектов. В графе для идентификационного номера он печатает 413, затем перемещается в конец страницы на свободное пространство и опять начинает долбить по клавишам. Я вижу, как он печатает: введение успокоительного, трепанация, внутричерепная инъекция экспериментальной сыворотки Вернике 5.2.

– О господи, – говорю я, мгновенно представив себя со сверлом в одной руке и с планшетом в другой, где на экране напечатана пошаговая инструкция. Нетушки, думаю я, на это я не подписывалась! Я ведь тоже совсем мало в этом смыслю.

– Ты – это все, что у меня есть, – отвечает Энцо, и я вижу, как в графе «Техник» он печатает: доктор Джин Макклеллан.

– Мы ведь должны это сделать, да? – неуверенно спрашиваю я.

– Да. Либо это, либо всего лишь прикончить Моргана. – Уголки губ Лоренцо чуть приподнимаются в усмешке. – Если, конечно, ты не хочешь именно этого.

Разумеется, я именно этого и хочу. Но нет смысла быть такой жадной. Морган, утративший способность говорить, ничуть не хуже.

– Ладно, – говорю я. – Я иду наверх. Пошли кого-нибудь за мной, если я к десяти не вернусь, ладно?

– Договорились.

Я не останавливаюсь возле стола охраны и не прошу Петроски сопроводить меня в комнату отдыха. Вместо этого я направляюсь к стоящему рядом с Петроски солдату и достаточно громко, чтобы и Петроски наверняка это услышал, говорю:

– Мне нужно хотя бы ненадолго закрыть глаза и попробовать уснуть. Вы не могли бы проводить меня в комнату отдыха?

Пока этот охранник громко спрашивает у оставшихся в лаборатории сотрудников – лаборатория, кстати, уже наполовину опустела, – не хочет ли еще кто-нибудь перекусить или поспать, Петроски кивком головы подзывает меня к себе и сообщает:

– Я позвонил вашему мужу.

– Прекрасно. Спасибо. – Я бы не хотела сама просить его о помощи – будет куда лучше, если подобное предложение последует от него.

И оно следует.

– Я мог бы еще что-нибудь для вас сделать?

– Если честно, то да. Есть кое-что.

Его лицо, гладкое, безусое и невинное, как у младенца, радостно вспыхивает, когда я подробно объясняю ему, что именно мне от него требуется.

Глава семидесятая

Пока Лоренцо на восемь этажей ниже вводит седативы четвертому шимпанзе под несчастливым номером 413 и устанавливает оборудование, которое будет нам необходимо, я, не раздеваясь, усаживаюсь на узкую койку и, с трудом переваривая подсохший сандвич из кафетерия, пытаюсь читать седьмую главу труда, посвященного нейроанатомии приматов, в которой, как известно, приводится детальное описание головного мозга нашего ближайшего родственника, шимпанзе. Как ни странно, моя тошнота на время, видимо, отступила, за что в основном следует благодарить одного из моих «ближайших родственников», шимпанзе за номером 413, который сегодня днем меня чуть совсем не покалечил.

Я открываю в планшете новое окно и проверяю базу данных по опубликованным в медицинских журналах статьям по краниотомии и различным процедурам трепанации черепа, время от времени поглядывая на недоеденную половину своего сандвича. Хлеб с сыром как-то не очень хорошо компануется с подобным чтением на ночь, и я решительно откладываю сандвич в сторонку и погружаюсь в изучение своего нового друга, специальной дрели для мягкой перфорации черепа.

Когда меня начинают одолевать мысли о том, что я никоим образом не смогу преодолеть себя и просверлить дыру к обезьяньем черепе, не говоря уж о черепе человека, я вспоминаю Джеки, Лин и Изабель.

Соберись, Джин!

И я продолжаю читать, пока мои веки сами собой не смыкаются под воздействием силы тяжести, а планшет не выскальзывает у меня из рук.