Голос блокадного Ленинграда

Когда я в мертвом городе искалату улицу, где были мы с тобой,когда нашла — и все же не узналаА сизый прах и ржавчина вокзала!…Но был когда-то синий-синий день,и душно пахло нефтью, и дрожаласедых акаций вычурная тень…От шпал струился зной — стеклянный,                                   зримый,дышало море близкое, а друг,уже чужой, но все еще любимый,не выпускал моих холодных рук.Я знала: все. Уже ни слов, ни споров,ни милых встреч…                  И все же будет год:один из нас приедет в этот город

и все, что было, вновь переживет.Обдаст лицо блаженный воздух юга,подкатит к горлу незабытый зной,на берегу проступит облик друга —неистребимой радости земной.О, если б кто-то, вставший с нами рядом,шепнул, какие движутся года!Ведь лишь теперь, на эти камни глядя,я поняла, что значит — «никогда»,что прошлого — и то на свете нет,что нет твоих свидетелей отныне,что к самому себе потерян следдля всех, прошедших зоною пустыни…

1935–1947

Феодосия

«Я никогда не

напишу такого…»

Я никогда не напишу такого.В той потрясенной, вещей немотеко мне тогда само являлось словов нагой и неподкупной чистоте.Уже готов позорить нашу славу,уже готов на мертвых клеветатьгерой прописки              и стандартных справок..Но на асфальте нашем —                      след кровавый,не вышаркать его, не затоптать…

1946

Из обращений

к трагедии

1

О т  с е р д ц а  к  с е р д ц у.

                                 Только этот путья выбрала тебе. Он прям и страшен.Стремителен. С него не повернуть.Он виден всем и славой не украшен.…………Я говорю за всех, кто здесь погиб.В моих строках глухие их шаги,их вечное и жаркое дыханье.Я говорю за всех, кто здесь живет,кто проходил огонь, и смерть, и лед,я говорю как плоть твоя, народ,по праву разделенного страданья……И вот я становлюся многоликой,и многодушной, и многоязыкой.Но мне же суждено — самой собойостаться в разных обликах и душах,и в чьем-то горе, в радости чужой

свой тайный стон и тайный шепот слушатьи знать, что ничего не утаишь…Все слышат   всё, до скрытого рыданья…И друг придет с ненужным состраданьем,и посмеются недруги мои.Пусть будет так. Я не могу иначе.Не ты ли учишь, Родина, опять —не брать, не ждать и не просить подачекза счастие творить и отдавать.…И вновь я вижу все твои приметы,бессмертный твой, кровавый, горький зной,сорок второй, неистовое летои все живое, вставшее стенойна бой со смертью…

1946

2