Голос крови

Он подошел к окну и постоял, глядя на улицу. Так, как стоял недавно Бен. Уже рассвело, и открылся вид на пустые поля, за которыми поднимались высотки Гриндайкса и Ниддри[19]. Утреннее солнце милосердно припудрило их дымчатым туманом, и Фиона мысленно пожелала, чтобы хоть не полил дождь, пока она тут будет лежать.

Роджер Хейворд все еще не произносил ни слова.

– Ну ответь же мне, папа! – потребовала она сердито.

– Когда я отвечу тебе, все будет кончено, – сказал он, обращаясь к солнцу и полям, и Фионе показалось, что его голос доносится к ней откуда-то издалека.

– Ты меня пугаешь, – сказала ему Фиона. И тут истинная правда, давно сверлившая ее сознание, наконец пробилась сквозь нагромождения обманов и смутных догадок и предстала перед ней со всей ясностью: Роджер Хейворд, тот, кто менял ей пеленки, кто научил ее ездить на велосипеде, завязывать шнурки и читать, кто водил ее в лес собирать листья, а зимой на каток, тот, кого она любила, а порой ненавидела, о ком она вспоминала каждый день и кто с тех пор, как умерла ее мать, если не раньше, занял главное место в ее жизни, – этот человек не был ее отцом.

Берлин. Декабрь 1979 года

– Это совершенно не по моей специальности, – сказал детский врач Ларс Бартоломей, не глядя ей в глаза. – Из моих здешних коллег тоже никто не сможет в этом случае дать полезный совет. Но в Гарварде нашелся специалист, который кое-что прояснил благодаря тем фотографиям Фелиситы, которые вы нам…

– Флисс. Ее зовут Флисс. Она сама себя так называет.

– …которые вы нам предоставили. И анализы, которые мы провели по его указаниям, судя по всему, подтверждают высказанные им предположения.

– То есть вы еще не уверены?

– Как я уже говорил, это не по моей специальности. Коллега из Гарварда относительно уверен в своем заключении. Относительно. Когда-то и я думал, что медицина – точная наука. Это было до того, как я окончил курс. Честно говоря, мне не очень нравится обсуждать с вами еще не подтвержденный диагноз.

– И что значит «относительно уверен», если перевести это в проценты?

Доктор Бартоломей пожал плечами:

– Гарвардский коллега считает, что на девяносто процентов можно быть уверенным в том, что у вашей дочери присутствует очень редкая симптоматика… Однако она настолько редко встречается, что…

Доктор не договорил начатую фразу.

– Пожалуйста, скажите мне, что это такое.

Карла почувствовала на своем плече ладонь Эллы.

– Коллега из Гарварда…

– Полагаю, у него есть имя, – перебила Карла доктора и тут же подумала, что не могла бы вести этот разговор с таким ледяным спокойствием, если бы это была ее родная дочь.

Карла временно отказалась от попыток убедить посторонних людей в том, что этот ребенок не Фелисита. Но по какой бы нелепой случайности девочка ни попала к ней в дом, Карла в каком-то смысле все же несет за нее ответственность. И где бы ни была Фелисита, Карла надеялась, что там о ней заботятся. Только эта надежда давала ей силу заботиться о Флисс. Таким образом она различала обоих детей: Флисс – чужая, а Фелисита – ее родная дочь.

Доктор Бартоломей потер лоб:

– Доктор Ингрем. Джонатан. Он…