Голос сердца

— Добрый день, — вежливо поздоровалась я — мы пришли по просьбе Маши помочь вам донести правду до директора. Надеюсь, ваш директор любит чай с пирожками? — пошутила я и широко улыбнулась, постаравшись разрядить обстановку (к слову, пирожками в этот раз мы с Адамом запаслись основательно, но все равно не рассчитали на такую толпу народу). Анна, Марат и Игорь нервно рассмеялись, подошли ближе и обменялись с нами рукопожатиями, они явно были рады нас видеть. Почти все остальные сотрудники недоуменно улыбнулись, и напряжение, царившие в комнате отдыха, немного рассеялось.

Но толком пообщаться нам не удалось — в комнату вошел высокий и полный мужчина со строгим и неулыбчивым лицом, на ходу отряхивая шапку и дорогое пальто от снега. Я узнала его — это и был директор.

— О, я вижу, все в сборе — проговорил он, недовольно хмурясь — Тем лучше. Сразу приступим к делу. Мария Александровна, — строго обратился он к Маше и указал на меня. — Я так понимаю, это и есть ваша супердевушка? Прошу вас, проводите ее в мой кабинет.

— Извините, господин директор — вмешался Адам и, указывая на себя с Тимуром, попросил — мы ее друзья. Разрешите, пожалуйста, нам тоже присутствовать при вашем разговоре.

— Нет, молодой человек — отрезал директор — Не беспокойтесь, думаю, надолго я вашу подругу не задержу и с вами тоже непременно побеседую.

Зеленые глаза Адама упрямо и зло сощурились, я оглянуться не успела, как он схватил меня за руку и смело заявил директору во всеуслышание:

— Без меня она никуда не пойдет. Или вы возьмете нас с собой или будем разговаривать прямо здесь! — Тимур тем временем молча встал с другой стороны от меня, всем своим видом показывая, что полностью поддерживает Адама. Директор нахмурился еще сильнее, глаза его сверкнули гневом, но сказал он не то, что мы ожидали:

— Что ж, тем лучше. Можете присутствовать. Чем скорее с вами разберусь, тем быстрее перейду к более важным делам! — и, развернувшись, широким шагом покинул комнату в гробовом молчании. Лица у всех присутствующих сразу стали подавленными и унылыми. Общее настроение выразила Анна, тихо пробормотав:

— Никогда не видела Бориса Аркадьевича таким злым — в наступившей тишине ее все услышали, и в комнате стало еще печальнее.

Я посмотрела на Адама — он по-прежнему крепко держал меня за руку и, видимо, не собирался отпускать. Я хоть и не одобряла его способ ведения переговоров с директором, в глубине души была благодарна другу за то, что не оставил меня с ним один на один. Сейчас вся затея переубедить руководство дельфинария казалась мне пустой и бесперспективной, однако отступать было некуда. Поэтому, как всегда со мной бывало в критических ситуациях, я про себя призвала на помощь Светлые Силы, прося у них спокойствия и поддержки.

— Ну что, идем? — кисло спросила Маша. Я кивнула, и мы направились к выходу. Никто не пожелал нам удачи.

Из знакомого коридора, ведущего в комнату отдыха, мы свернули в небольшой боковой проход, заканчивающийся лестницей. Поднявшись на второй этаж, мы очутились на застекленной платформе, из которой с правой стороны открывался прекрасный панорамный вид на большой бассейн и трибуны для зрителей. Платформа была поделена на две части: первая служила чем-то вроде приемной для посетителей, а вторая была отгорожена стеклянными стенами, закрытыми жалюзи и, судя по всему, являлась кабинетом директора.

Я мельком оглядела приемную. Слева от двери в директорский кабинет стоял большой письменный стол с канцелярскими принадлежностями, видимо, для секретаря, которая (или который?) в данный момент отсутствовала. У левой стены расположился маленький диванчик и пара стульев для посетителей. В углу стояла вешалка для верхней одежды. А вся правая стена, как я уже упоминала, представляла собой одно большое окно с видом на первый этаж. Больше в комнате ничего не было. Маша обернулась к нам и, жалостливо посмотрев на меня, сказала:

— Вы идите, а я вас здесь, на стульчике подожду.

— Нет, Маш — не согласилась я — ты лучше иди к остальным в комнату отдыха — даже если мы здесь не задержимся, мы все равно к вам заглянем перед уходом.

— Хорошо — печально вздохнула девушка и покорно поплелась в обратном направлении.

Я переглянулась с парнями и, осторожно подойдя к двери, вежливо постучала, спросив:

— Борис Аркадьевич, можно войти?

— Входите, входите, молодые люди — послышалось из-за двери приглушенно.

Мы вошли и огляделись. Кабинет не представлял из себя ничего особенного. Справа во всю стену все то же огромное окно, в данный момент закрытое жалюзи, рядом с которым стояло несколько мягких стульев. Слева — большой шкаф, похожий на гардероб и какие-то шкафчики по-меньше с папками и книгами. Прямо напротив входа располагался очень широкий стол, заваленный бумагами и директорское массивное кресло, в котором и восседал сам директор.