Голос Вселенной 1991 № 8-9

– А я думал, ты тут главный! – как-то невпопад сказал Иван.

Верховник помолчал. Прикрыл глаза, посопел. Но потом ответил:

– Здесь, сложные отношения, сложная иерархия. Не забивай себе голову! Хотя бы пока не забивай. Вот выживешь коли, тогда, глядишь, и разберешься! А сейчас все, пора. И так я с тобою заигрался, лягушонок, потешил старость. Ну да ладно, пока! До встречи!

Верховный Демократор вдруг вытянулся в струнку, замер. И рассыпался словно слепленный из песка. Налетевший невесть откуда сильный ветер смел с хрустального куба комья слипшихся песчинок, невесомый прах, пыльцу и какие-то черные гнутые штуковинки, наверное, коготки.

Сам Престол стоял незыблемо и вековечно. Он и не стоял по сути дела, а парил над каменным холодным полом.

Иван обернулся к Хрягу – и тут же отдернул голову. Поглядел на Гряха – и ему стало совсем плохо. Никаких киберов-хархарян не было! Не было и в помине! По бокам от него, удерживая в руках концы тяжеленной железной цепи, стояли две стройные высокие женщины. Иван не верил глазам своим – одна была русоволосой его подругой по несчастьям в этом мире, Ланой, другая… другая словно вынырнула из царства мертвых, не иначе, – это была его погибшая в Пространстве жена, его Света!

– В зале Отдохновений хорошо, – пророкотало сверху. – Оставайся тут! Не пожалеешь!

Иван вроде бы и понимал, что эти две женщины – миражи, фантомы, что они еще более мертвы, чем киберы – все эти хмаги, хмыги, хряги, гряхи и прочая нечисть. Но как заставить глаза не видеть?! Как отпихнуться от того, что рядом, что можно пощупать, взять в руки… Он дернул конец цепи, которую держала Света, на себя. И почувствовал прикосновение живого теплого тела.

– Это правда? – спросил он растерянно. – Это ты?

– Здесь все правда! – донеслось сверху. – Не сомневайся!

Он притянул к себе Лану – она была не менее жива и трепетна. Иван еще раз взглянул поочередно на обеих. И остолбенел – только что у каждой было свое лицо, каждая имела неуловимые и вполне осязаемые только ей присущие черты, и вдруг лица их стали сходны как у близнецов. Ивану показалось, что он видел эти лица, точнее, это одно лицо! И видел совсем недавно. Он ухватил женщин за руки, встряхнул их. И заорал, но не им, а обращаясь вверх, задирая голову к сводам:

– Мне не нужна такая правда! Не нужна!!!

Наверху что-то или кто-то тяжело, с натугой, вздохнул. И все исчезло.

Изолятор – Хархан-А – Квазиярус.

Год 124-ый – нулевое время

Это был бред, идиотизм, паранойя! Но Иван опять висел в мрачном сыром погребе. Висел вниз головою. На цепях! Он слышал их легонькое позвякивание. От пола несло гнилью. Из угла из тьмы доносился приглушенный храп. Кто мог храпеть в его темнице, Иван не знал.

Он дернулся на всякий случай. Но цепи держали его тело надежно, вырываться и тратить силы не стоило.

– Эй, кто там? – крикнул он в темноту. Из угла раздалось обиженное сопение. Кто-то осторожно подполз к Ивану и прослюнил на ухо:

– Моя не понимай – где откат? Куда откат? Зачем откат? Моя – там карашо! Моя – тут плохо!

Иван сразу все понял. Не хватало лишь одного, чтобы гнусный облезлый звероноид принялся обжирать с него, висящего на цепях и беззащитного, мясо. И все же он грозно и даже злобно сказал, почти прорычал:

– Твоя – уходи! Твоя – хуже будет! Моя твоя жрать, будет! Тут моя карашо!

– Не нада! – без промедления и как-то по-деловому ответил звероноид. И отошел на два шага.

Иван сообразил, что с облезлым гурманом можно иметь дело. В голове его родился план – пугающе простой, но единственно выполнимый в этой обстановке. Надо было лишь удостовериться, на месте ли превращатель. Но как?

– Ходи моя! – властно приказал Иван.

Облезлый робко придвинулся, запыхтел.

– Дом твоя хочешь? – поинтересовался Иван.

– Моя хочу! Моя хочу! – зачастил облезлый, кивая головой-черепом. – Моя помирай тут! Моя тут не карашо!

– Тогда слушай внимательно, – сказал Иван без коверкания, но тут же опомнился, ведь не поймет же гадрианин! И перешел на более толковый: – Твоя полезай на моя! Твоя кусай пятка!

– Не-е-ет! – испуганно замотал головой облезлый. – Моя карошая, моя не кусай люди!

Иван насупился, нахмурился, побагровел. Он не знал, правда, как будет выполнять свое обещание, как отправит домой гадрианина, которого вместе с ним, а если уж говорить прямо, по его вине, перебросило в этот мир. Но с этим потом можно будет разбираться, сейчас надо выпутываться. И он зашипел на облезлого змеем, с театральной какой-то показной злобой, зная повадки звероноидов, зная, что они уважают именно такой тон:

– Кусай! Не то моя твая жрать будет! А ну-ну!!!

Звероноид аккуратненько, даже с непонятным подобострастием, все время лопоча извиняющимся тоном, вскарабкался по Ивану наверх, чуть ли не к самому крюку. И осторожно куснул за пятку.

– Давай, падла! Чего тянешь! Чтоб мигом! – завопил Иван, не подделываясь под облезлого.