Голос знания. Книга Толтекской мудрости

Перво наперво надо было удалить из рассказа то, что по моим ощущениям, было неправдой и выяснить, что было правдой. Я обнаружил, что то, что я называю рамкой сновидения, есть правда, ибо наш Творец создает рамку, и она одинакова для всех. Наши соглашения о том, как называть объекты в этой рамке, тоже правда, поскольку именно таким образом мы и описываем нашу виртуальную реальность. Буква А, она и есть буква А

, потому что мы так договорились и согласились с этим. Слово собака описывает вид животного, которого мы согласились прозвать собакой.

Знание, используемое таким образом, всего лишь инструмент для коммуникации

. Но почти все абстрактное является ложью: что правильно, и что неправильно, что хорошо и что плохо, что красиво, и что уродливо. Я обнаружил, что почти 90 % понятий, хранящихся в моем разуме, основаны на лжи, в особенности понятия, касаемых меня: я могу это сделать, я не могу это сделать. Я такой, я таким никогда не буду. Проблема не в самом знании, а в том, что отравляет, инфицирует знание — вот, где проявляется ложь. Я видел, сколько бессмыслицы в том, как мы учимся создавать наши рассказы. Как же это происходит?

Прежде, чем я появился на свет в этом физическом теле, здесь уже обитало целое общество рассказчиков. Уже существовал текущий рассказ, и из их рассказа, я научился создавать свой. Рассказчики, существующие до нас, обучают нас, что это значит, быть человеком. Вначале, они говорят нам, мальчик ли мы или девочка, затем, они говорят нам, кто мы есть, и кем мы должны быть или не должны быть. Они учат нас быть женщиной или мужчиной. Что значит быть приличной женщиной, пристойной

женщиной, сильным мужчиной, смелым мужчиной. Они дают нам имя, идентификацию, и говорят нам, какую роль мы играем в их рассказе. Они готовят нас к жизни в человеческих джунглях, соперничать друг с другом, контролировать друг друга, навязывать нашу волю, сражаться против своего же рода.

Разумеется, я верил всему, что рассказчики мне говорили. Почему же им не верить? Они наполнили меня знанием, и я пользовался этим знанием, чтобы копировать их стиль и создавать свое искусство похожим способом. Я слышал, как мои старшие братья обменивались своими глубокими убеждениями с отцом. Я пытался заговорить, но меня тут же затыкали — даже и не думай… у меня не было права голоса. Как я уже говорил, я едва мог дождаться, когда у меня появятся мои собственные убеждения. Неважно, каким было бы мое мнение, я просто хотел высказывать свои мнения, и защищать свои убеждения со всей праведностью.

Будучи детьми, мы становимся свидетелями взаимоотношений между людьми, и это становится нормой поведения для нас. Мы видим наших старших братьев и сестер, тетушек и дядюшек, родителей, и соседей, какие у них романтические взаимоотношения. Они страдают, но верят, что любят. Мы видим, как они ругаются, и не можем дождаться, чтобы вырасти и делать то же самое. Наш менталитет в детстве «ух ты, вот это здорово!». Мы страдаем от драмы во взаимоотношениях, потому что мы видим много лжи, когда мы невинны, и мы используем эту ложь, чтобы создать свой рассказ.

Я продолжил изучать историю своей жизни, и что я обнаружил, все в моем рассказе — оно обо мне. Конечно же, так и должно быть, поскольку я и есть центр своего восприятия, и рассказ вытекает из моей точки зрения. Главные персонажи, живущие в моем рассказе, основаны на том, кто реально существует — это правда. Но то, во что я верю насчет себя, это неправда — это рассказ. Я создал персонаж «Мигель», и это всего лишь образ, основанный на моих соглашениях и верованиях в отношении самого себя. Я проецирую свой образ на других людей в обществе, другие люди воспринимают эту проекцию, изменяют ее, и реагируют на меня, в соответствии с их рассказами.

Потом я понял, что поскольку это мой рассказ, я также создал образ для каждого второстепенного персонажа, живущего в моем рассказе. Второстепенные персонажи основываются на реально существующих людях, но все, чему я верю о них, есть рассказ моего собственного сочинения. Я создаю персонаж матери, отца, моих братьев и сестер, любимой, даже собаки и кошки. Я встречаю человека, оцениваю его, выношу суждения на его счет, основываясь на знании в моем разуме. И таким образом, я удерживаю их образ в моей памяти.

В моем рассказе, вы — второстепенный персонаж, мое творение, и я с вами взаимодействую. Вы проецируете то, чему вы хотите, чтобы я поверил в отношении вас, и я изменяю это в зависимости от своих верований. Теперь я уверен, что вы именно тот, кто вы есть, по моему убеждению. Я даже могу сказать: «Я тебя знаю», в то время, как истина в том, что я вас абсолютно не знаю. Я знаю только рассказ, который я о вас создал. И у меня ушло время на понимание того, что я только знаю рассказ, который создаю сам о себе.