Голова королевы. Том 2

— Но раз свидетели дадут те показания, о которых я только что говорил, то документ теряет всю свою силу. Кроме того, я могу показать, что для совершения обряда я воспользовался не настоящим, а тоже переодетым священником. Для того же, чтобы стать законным мужем вашей супруги, я выкажу готовность обвенчаться с ней по всей форме, тогда пусть со мной поступят, как повелевает строгость законов. Ваша супруга станет моей вдовой, и оба вы будете совершенно свободны.

— Тьфу, черт! — воскликнул Лейстер. — Какой позорный план, не говоря уж о том, что приходится уговаривать слишком много действующих лиц, чтобы он мог удасться!…

— Да, но такой план спасет вас, а вы достаточно могущественны, чтобы заставить всех действующих лиц играть назначенные вами роли!

— Я никогда даже не попытаюсь сделать это.

— Так неужели же Сэррей и Брай должны восторжествовать? Неужели вы, человек, который мог быть первым в Англии, станете последним? А позор?..

— Довольно, молчи. Я еще подумаю о твоем плане, — произнес Лейстер. — Во всяком случае я хочу дать тебе маленькую надежду. Мне кажется, что я сумею найти возможность вывести тебя из Тауэра. Кстати, как ты думаешь, не лучше ли устроить исчезновение Ламберта и Пельдрама?

— Да, но чтобы они исчезли окончательно и навсегда. Ну а что с Браем?

— До сих пор ничего неизвестно.

— Вам следует обратить на него особенное внимание, это самый опасный противник.

— Я это и сам понимаю, но пока ничего невозможно поделать. Ну, прощай. Быть может, мы скоро увидимся.

Лейстер оставил своего слугу в Тауэре в самом неопределенном состоянии духа.

III

Бэрлей счел совершенно неразумным немедленно докладывать королеве о прибытии арестованных. Кроме того, предоставляя графу Лейстеру полную свободу действия, он надеялся еще заставить королеву забыть о всей этой истории. А тут еще и политические события — главным образом шотландские дела — целиком поглощали внимание Елизаветы.

Наконец в Лондон прибыл и сам Ралейг. Он явился к Бэрлею, представил ему обстоятельный доклад, и, разумеется, Бэрлей сразу увидал в нем выгоды для Лейстера.

— Хорошо, сэр, очень хорошо! — ответил он Ралейгу. — Вы выполнили ваше поручение именно так, как и надо было ожидать от вас. Однако мы мало чего добьемся, если на основании данных вашего следствия возбудим судебное преследование. Подумайте только, стоит ли в сущности все это дело тех неприятностей, которые оно может вызвать?

— Я и сам такого же мнения! — ответил Ралейг.

— В таком случае в данный момент королеве можно сообщить только то, что известная особа скрылась, причем надо заметить, что за ней последовали Сэррей и Брай. Что же касается преступлений, совершенных арестованными вами лицами, то они не касаются непосредственно лорда Лейстера и могут быть рассмотрены в обычном судебном порядке без личного вмешательства ее величества.

— Вашей светлости это виднее, — ответил Ралейг. — Я же, со своей стороны, буду ожидать приказания королевы явиться к ней с докладом.

Бэрлей отпустил Ралейга и тотчас же призвал Лейстера. Последний явился немедленно. В кратких словах министр сообщил ему обо всем. В первый момент Дэдлей насмерть перепугался, но вскоре понял, какие выгоды давал ему такой оборот дела и каким образом он мог бы лучше всего использовать создавшееся положение.

При первом представившемся случае Бэрлей доложил королеве о прибытии Ралейга и о результатах следствия.

Елизавета молча выслушала его, а затем промолвила:

— Значит, у

нас все-таки нет никаких доказательств? В таком случае будем ждать, пока вернется сюда Сэррей.

Елизавета даже не выказала желания сейчас же поговорить с Ралейгом, а когда позднее он появился при дворе, то она ни словом ни обмолвилась об этом деле, что дало пищу самым различным предположениям. С одной стороны, Елизавета могла уже простить графу Лейстеру. С другой стороны, все это могло означать, что королева просто ждет, пока улики и доказательства будут налицо, чтобы тогда обрушить на голову Дэдлея всю кару.

По врожденному легкомыслию Лейстер склонялся к первой мысли и, наверное, попытался бы снова приблизиться к королеве, если бы Бэрлей не предостерег его от этого.

Тем временем Бэрлей разрешил ему освободить Кингтона из Тауэра и временно спрятать где-нибудь в своих владениях. Зато Пельдрам и Ламберт были приговорены шерифом к нескольким годам заключения в тюрьме. Все это дело казалось преданным забвению навсегда, тем более, что из Шотландии доносились такие слухи о тамошнем положении дел, что трудно было допустить, чтобы Филли и Сэррей вернулись обратно.

Однако, несмотря на все это, Сэррей вдруг появился в Лондоне.

Прибытие Сэррея привело в немалое замешательство не только самого Лейстера, но также и Бэрлея и Ралейга.