Голова королевы

Николас взглянул на синий прямоугольник, ограниченный соломенными крышами крытых галерей. Солнечное майское утро обещало такой же солнечный день. Дул освежающий ветерок, по небу бежали легкие облачка. Хорошая погода — залог успеха, и Фаэторну об этом было прекрасно известно.

— Мне приходилось играть под проливным дождем, — заявил он, — и я бы с удовольствием сегодня играл сцену сражения при Акре под снегом. Я беспокоюсь не о себе, а о наших зрителях. И о наших костюмах.

Николас кивнул. Ливень мигом размоет немощенный дворик, и земля под ногами превратится в жижу.

Посмотрев на небо еще немного, Николас многозначительно произнес:

— До конца спектакля будет ясно.

— Ах, это замечательно! — воскликнул актер, хлопнув себя по бедру. — Я знал, что не ошибся в выборе суфлера!

«Трагическая история Ричарда Львиное Сердце» вызвала определенный интерес. Весь город был оклеен афишами спектакля, и это привлекло в «Голову королевы» целую толпу возбужденных зрителей. Сборщики у главных ворот взимали пенни за вход. Большинство пришедших заплатили за стоячие места у самой сцены, но многие расщедрились еще на один-два пенни, чтобы получить доступ на крытые трехэтажные галереи, огибавшие внутренний дворик и превращавшие его в амфитеатр.

На спектакль собралась разношерстная публика: адвокаты, письмоводители, лудильщики, портные, йомены[5]

, солдаты, матросы, курьеры, юнги, булочники, лоточники, ткачи, студенты «Судебных иннов»[6], начинающие писатели, безработные актеры, приезжие зеваки из деревень, иностранцы, заядлые театралы, стар и млад, знать и простолюдины. Среди зрителей шныряли карманники в надежде поживиться.

Благородных дам, жен, любовниц и юных дев было меньше, и в большинстве своем они скрывали лица под маской или вуалью. Местные прожигатели жизни протискивались сквозь толпу на галерею, чтобы усесться рядом с дамами или пообщаться с проститутками, пришедшими с Бэнксайда[7] в поисках клиентов. Просмотр спектакля был лишь частью программы, а в толпе разыгрывались сотни личных трагедий.

Некоторые зрители были в рубашках и бриджах, другие расхаживали в жилетах из бычьей кожи, третьи щеголяли камзолами и шоссами[8] из тисненого бархата, белоснежными пышными воротниками, шелковыми чулками, кожаными перчатками, замысловатыми шляпами и короткими расшитыми плащами. Женские платья варьировались от самых простеньких до экстравагантных, сшитых по последнему писку моды; обладательницы последних горделиво восседали на галереях, демонстрируя жесткие корсеты, пышные нижние юбки, вертюгали[9], батистовые плоеные воротники, платья с длинными рукавами с прорезями, тонкие перчатки, высокие шляпы с полями и чепцы арселе

[10].

Весь день подавали вино, пиво, хлеб, фрукты и орехи, и веселый гул голосов не замолкал. В половине третьего труба возвестила о начале спектакля, и на сцене появился актер в черном плаще, декламирующий пролог. Начался первый — и последний показ пьесы «Трагическая история Ричарда Львиное Сердце».

Роджер Бартоломью, зажатый между зрителями на средней галерее, вытянул шею, чтобы рассмотреть сцену поверх пышных перьев на шляпах впередисидящих. Пинта хереса раззадорила его еще сильнее, хотя и сделала злость какой-то вялой. Бедняге Бартоломью оставалось лишь корчиться в муках. Это была не его пьеса, а какая-то пародия, гротеск! Часть текста выкинули, сцены поменяли местами, зато добавили новые битвы, дуэли, картины осады и страшных смертей. Присутствовал даже намек на комический эффект! Но больнее всего несчастного автора ранило то, что публика с восторгом принимала все изменения.

Лоуренс Фаэторн вытягивал всю пьесу. Он приковывал внимание к своей персоне всякий раз, как появлялся на сцене, и из его уст даже самое банальное стихотворение звучало возвышенно:

Трусы, изменники, лик мой узрев, трепещите!

Я — Ричард Львиное Сердце, пути к отступленью ищите!

Главным богатством Лоуренса был его голос. Актер мог усмирить публику одним лишь шепотом или заставить вздрогнуть от крика, подобного пушечному залпу.

Лучше всего Лоуренсу удался кульминационный момент драмы. Во время осады замка Шалю Ричард подошел к крепостным стенам в надежде обнаружить слабое место, и тут на зубчатой стене — то есть на балконе позади сцены — появился арбалетчик и выстрелил в храброго короля. Болт попал Ричарду в ключицу, туда, где тело не защищала кольчуга. В этой жизненно важной сцене Фаэторн использовал трюк, предложенный Николасом Брейсвеллом. Актер прятал болт в рукаве. Когда тетива арбалета зазвенела, он вскрикнул от боли и схватился за шею, зажав меж руками болт. Все было рассчитано до секунды, и зрители ни на минуту не усомнились, что своими глазами видели летящий снаряд.

После этого Ричард долго отходил в мир иной: произнес на прощанье двадцать нескладных строк, покорчился для приличия в агонии на земле и наконец умер смертью храбрых. Затем почившего короля унесли воины, на этот раз под правильный похоронный марш, по условному сигналу Николаса.