Голова королевы

Репетиция превратилась в сплав профессионального хладнокровия и необузданной импровизации. Уэстфилдцы допустили пару ошибок, но тут же их исправили. Мартин Ио играл не так замечательно, как Ричард Ханидью, но вполне сносно. Остальные актеры подстраивались под него. Мало-помалу настроение улучшалось. Пьеса набирала обороты, и логика развития действия постепенно захватывала актеров.

Когда репетиция подошла к концу, все устроились в соседнем помещении, которое отвели под гримерную. Напряжение последних суток истощило артистов морально и физически, но они уже приходили в себя. С Фаэторном у кормила уэстфилдцы верили, что смогут завоевать славу благодаря «Верноподданному».

Однако Джон Таллис не разделял всеобщих надежд. Его терзали мрачные предчувствия, которые ничто не в силах было развеять. Он все еще волновался из-за сцены казни. Хотя пока все шло по плану и топор приземлялся на плаху в нескольких сантиметрах от его головы, мальчик никак не мог успокоиться. А что, если рука Сэмюеля Раффа дрогнет? Казни — дело такое, всегда возможны недоразумения. Самым знаменитым палачом в Англии был человек по прозвищу Бык, печально известный именно своими промахами. Он участвовал в мрачной трагедии, развернувшейся в замке Фотерингей, и обезглавил королеву Шотландии только с третьей попытки. А ведь Бык был мастером своего дела. С чего бы это Раффу оказаться лучше? Ведь он неопытный новичок со смертельным оружием в руках.

Таллис снова захныкал.

— Мистер Фаэторн, найдите для Лоренцо другого дублера, — взмолился он.

— Больше некому, — ответил Фаэторн.

— А Джордж Дарт? Он тоже маленького роста.

— Да уж, — кивнул Лоуренс. — Но достаточно ли он смел? Достаточно ли умен? Достаточно ли хорош? Нет, нет и нет! Он не актер, а всего лишь дурачок на побегушках. Может справиться только с самым примитивным заданием. А Лоренцо — герой! Нельзя, чтобы меня дублировал полоумный!

— Пожалуйста, освободите меня от этой роли! — заклинал Таллис.

— Она поможет тебе закалить характер!

— Но мне страшно, сэр!

— Обуздай свои эмоции, как и положено актеру. Тебе оказана большая честь!

— Но почему я?!

Лоуренс улыбнулся своей обезоруживающей улыбкой:

— Потому что у тебя отлично получается, Джон.

И Фаэторн удалился, не дав мальчику возразить.

Итак, Джон оказался в ловушке внутри дублета. Он затравленно посмотрел на Сэмюеля Раффа. Тот был спокоен и расслаблен, как обычно, но мальчика по-прежнему снедала тревога. Если рука палача дрогнет, карьера Таллиса расколется пополам вместе с его собственной головой. Ему стало дурно от этой мысли.

По комнате расползалось приглушенное волнение. Все пребывали в предвкушении выступления перед королевой. Новая пьеса станет вершиной в карьере «Уэстфилдских комедиантов». В ней говорилось о долге, патриотизме и любви — отличный рождественский подарок для ее величества.

Но Джон Таллис считал иначе. Для него высшей точкой стала сцена казни. Остальные сцены и вся пьеса в целом его не волновали. Лишь одно имело значение: куда упадет топор?

Елизавета и ее свита в этот вечер поужинали в роскоши. Сытые и пьяные, кавалеры и дамы заняли свои места в зале Ричмондского дворца. В мерцающих бликах тысячи свечей толпа зрителей казалась нарядной и красочной. За жеманными позами и манерами, за показным сарказмом таилась искренняя заинтересованность. На премьеру «Верноподданного» собралась восприимчивая публика.

В зале не осталось ни одного свободного места, лишь трон пустовал. Гости ждали представления, причиной задержки которого стала сама хозяйка. Уму непостижимо. И чем дольше отсутствовала королева, тем чаще звучали различные гипотезы. В считанные минуты зал превратился в гудящий улей — гости обменивались слухами.

Непредвиденная задержка вызвала тревогу и за кулисами. Актеры и так волновались перед премьерой, а ожидание и вовсе повергло всех в панику. Лоуренс Фаэторн нервно расхаживал взад-вперед, у Эдмунда Худа пересохло горло, Барнаби Джилл ожесточенно воевал с костюмом. Мартину Ио казалось, что у него вот-вот лопнет мочевой пузырь, а у Джона Таллиса нехорошо покалывало шею. Даже Сэмюель Рафф утратил самообладание. Его прошиб пот, обнаженная шея и плечи заблестели. Ожидание затягивалось, и актер изо всех сил сжимал рукоять топора в потных ладонях.

Наконец трубач известил о приходе ее величества. Публика в зале сразу притихла, напряжение за сценой усилилось.

Лоуренс Фаэторн смотрел в щелочку между кулис и описывал, что видит, тихим голосом, исполненным благоговейного трепета.

Королева Елизавета в окружении свиты вплыла в зал, поднялась на помост, уселась на трон, поистине великолепная в своем пышном платье из красного бархата. Она поприветствовала подданных снисходительным взмахом руки. Кудрявые волосы украшал жемчуг, венчала прическу крошечная золотая корона с бриллиантами. Время пощадило прекрасные черты лица Елизаветы, и она по-прежнему держалась с величием, подобающим особе королевских кровей.

Актер закончил свой рассказ благоговейным шепотом:

— Джентльмены, мы находимся в присутствии королевы!