Головокружение

…Сегодня, папа, мы с классом приехали в Трою и забирались в знаменитого коня, который стоит на окраине турецкой деревни.[12] Здорово же троянцы попались, а греки хитро придумали завезти западню прямо в центр города! Потом мы смотрели «Трою», фильм с Брэдом Питом, в основном из-за костюмов и грима, а вечером, в качестве домашнего задания, нам предложили выбрать любого мифологического героя и написать о нем несколько страниц. Я выбрала Геракла. Ты знаешь, что он спускался до центра Земли, да самого Аида, чтобы покорить Цербера? Мне сразу вспомнилась история, которую ты всем любишь рассказывать, про Жана-Кристофа Лафайя. Он хотел стать первым французом, покорившим четырнадцать восьмитысячников. Я его не сравниваю с Гераклом, но я считаю, что у каждой эпохи свои герои, и Жан-Кристоф Лафай – один из них. Правда, он трагически пропал во время двенадцатого «подвига», но разве все герои в итоге не приходят к такому концу? Спасибо, что ты со всем этим покончил ради меня и мамы. Ты, может, и не стал в глазах других тем героем, каким хотел стать, но зато ты мой герой. Наш с мамой.

Поцелуй от меня маму и Пока. Я тебе пришлю фотки через несколько дней, ладно? И напишу. Не волнуйся, здесь все хорошо.

Чао, папа, я тебя люблю. Ты мой герой.

Электронное письмо, посланное с компьютера Клэр ее отцу 23 февраля, за два дня до того, как Жонатан Тувье очнулся в подземелье

В каске, с ремешками от газового баллончика в руке, я вылез из палатки, чтобы попи́сать. Прямо в кромешную тьму, если так можно выразиться. Круг света от налобника падал на черную каменную стену. Я зевал и чувствовал себя каким-то вялым и апатичным. Вдруг в затылок мне ударила сильная струя холодного воздуха и по скалам прошел стон. Я повернулся к пропасти и увидел эту тварь

. Пришлось ущипнуть себя за руку. Из пропасти поднималось какое-то существо. Запахло ячменем, гречкой и керосином. Я опешил и попятился назад, пока не уперся спиной в стену. Тварь приближалась ко мне, и движения ее были какие-то странные, то ли замедленные, то ли неправильные… У меня перехватило дыхание, и я в панике, бросив каску и баллончик, побежал в палатку, закрылся и забрался в спальник до самого подбородка. Фарид спал, Мишеля на месте не было. Тут молния на палатке зажужжала и поползла вверх. Я лежал не дыша, зажав руки между колен. Чудище ощупало мой спальник, нашло застежку и одним движением скользнуло внутрь. Тело у него было ледяное, студенистое, а длинные пальцы оканчивались чем-то вроде шпателя или лыжи. Оно прижалось ко мне, и я увидел в его огромных глазах свое отражение. Еще мгновение – и я весь покрылся вязкой холодной слизью, а в грудь мне уперлась острая нога.

Вдруг резким толчком меня выбило из сна, и я в страхе вскочил.

О господи… Я опять здесь, в небытии. Подземелье на самом деле существует.

Вырваться из одного кошмара, чтобы очнуться в другом…

Я был один в палатке, и сразу возникло ощущение, что я один в целом мире. А где остальные? Я потряс головой, все еще в полусне… Все тело болело. Сон был таким реальным, таким… осязаемым. И чудовище, и этот запах… Гречка, ячмень – все это характерные ароматы деревень у подножия Эвереста. И керосин, я прекрасно помнил резкий запах его испарений. Бутыли с керосином несли шерпы, вместе с дровами, мешками и содовой водой. А на ветру хлопали буддистские флажки.

И этот удар в грудь…

Совсем как удары ледорубом, которые я получил когда-то и которые должны были меня убить.

Послышались голоса Фарида и Мишеля. Сквозь ткань палатки мерцал огонь фонаря. Мои товарищи по несчастью о чем-то разговаривали и все время ходили взад-вперед. Пок еще спал и не пошевелился, когда я его погладил.