Головы на копьях

– Отличный выстрел, – похвалил я Ойлу. – Да что там – идеальный. Я бы так никогда не смог. Особенно на глазок, без пристрелки.

– Не подлизывайся, – огрызнулась она. – Я все еще на тебя обижена… Хотя ты прав, это лучшее, что я смогла для него сделать. И будет жаль, если ты со своей неуклюжестью пустишь мои старания насмарку.

Насчет моей неуклюжести беспокоиться было рановато. Сейчас нас больше тревожила неуклюжесть ван Бьера, что могла помешать ему достать послание. Вдобавок, едва стихло журчание, стражница вновь взяла пленника под надзор. И потому он не мог незаметно нагнуться и подобрать стрелу.

Подтянув штаны, Баррелий начал завязывать пояс. Но делать сразу два дела – возиться с поясом и стоять ровно, – оказалось для него не под силу. Пьяницу зашатало из стороны в сторону, его ноги заплелись, и он мешком шмякнулся на землю, едва не врезавшись головой в дерево…

…Прямо на то место, где торчала стрела!

Кирса разразилась бранью и, гневно замахав руками, поспешила к монаху. Вряд ли она осмелилась бы его бить – да и за что? – наверное, просто хотела помочь ему подняться. Но ван Бьер, видимо, из гордости отказался от ее помощи. Перевернувшись на спину, он тоже замахал руками и замотал головой. Одно только было странно – глядел он при этом не на Кирсу, а на нас!

Ну, не прямо на нас, ведь было темно и он нас не видел. Зато он мог легко вычислить, откуда примерно выпустили стрелу. И, глядя на этот участок склона, подавал выразительные знаки. Которые – кто бы сомневался! – предназначались не Кирсе, а нам – его друзьям, пославшим ему весточку, что мы рядом. А также снабдившим его оружием. Не бог весть каким, но в руках кригарийца даже жалкий ножичек мог натворить уйму бед.

То, что ван Бьер его подобрал, мы почти не сомневались. Стрела, доселе торчавшая возле дерева, исчезла. Куда монах ее отшвырнул, неведомо, но наконечник ей он явно отломал. А как скрыть столь мелкое оружие от стражницы, человек с его опытом быстро сообразит.

Видя, что Баррелий отнекивается, Кирса не стала навязываться ему в помощницы. Вместо этого она вновь что-то рявкнула, пригрозив ему копьем. На что монах уже не стал перечить. И начал неуклюже подниматься с земли, цепляясь за дерево скованными руками.

Мы с Ойлой затаили дыхание, наблюдая, как он встает на ноги. Кирса ничего не заподозрила, и теперь у пленника был нож. А, значит, в следующий миг этот нож мог воткнуться ей в горло.

Увы, но после падения ван Бьер стал еще более медлительным и неуклюжим. Кое-как поднявшись, он понурил плечи и безропотно поплелся обратно, а стражница провожала его, нацелив ему в спину копье.

Дойдя до своей тюрьмы на колесах, кригариец оперся о задний борт, решив перевести дух. Я и Ойла все еще глядели на него, хотя наша надежда на то, что он рискнет сбежать прямо сейчас, почти растаяла. И все же некоторый утешительный приз мы получили. Отдышавшись, Баррелий внезапно опять посмотрел на склон – так, словно его привлек крик ночной птицы, – а потом опустил голову и снова ею помотал.

Со стороны казалось, будто пленник хотел встряхнуть замутненную хмелем голову. Но мы-то с Ринар знали, что на самом деле он повторяет свой сигнал, который послал нам, когда лежал под деревом.

«Нет, нет и нет!» – так следовало трактовать это выразительное немое послание.

– По-моему, он просит нас не вмешиваться, – заметил я после того, как ван Бьер взобрался в повозку и скрылся под тентом.

– Да мало ли чего он хочет, а чего нет! – хмыкнула Ойла. – Давай считать, что мы не поняли его намеков. Было темно, мы их не разобрали и все такое.

– А если мы сунемся не свое дело? В смысле испортим Баррелию план побега, ведь он же готовит что-то такое. Мы подбросили ему нож, который, разумеется, ему пригодится. Так, может быть, пока на этом остановимся? Будет обидно, если мы ослушаемся кригарийца и напортачим.

– Та-а-ак! – вновь посуровела Ринар. – Я что-то плохо тебя понимаю: ты что, в последний момент струсил и решил удрать?

– И вовсе нет, – насупился я. – Просто говорю, чего опасаюсь. Хочешь сказать, ты сама не задумывалась над тем, что я сейчас сказал?

– Время на раздумья кончилось, – отрезала Ринар. – Настало время действовать. Или сегодня, или никогда. Ну так что, ты со мной или как?

– Конечно, с тобой. Без вопросов. – Я обреченно вздохнул. Сомнения и страх обуревали меня все больше и больше. И все-таки Ойла права: отступать было поздно.

– Ну тогда приготовься. Лагерь почти уснул, и нам пора спускаться. Как дам отмашку, ползи за мной. И не дай бог запнешься за камень, и тот покатится по склону – так по башке врежу, что забудешь свое имя!.. Эй, а это еще что за хрень! Какого Гнома!.. Твою же мать! Этого нам только не хватало!

Стоило Ойле упомянуть про камни, как они вдруг взяли и сами запрыгали по склону мимо нас. А несколько даже скатились прямо на наш выступ. Который тоже затрясся под нами так, что я забоялся, как бы он не обвалился.