Голубая кровь

Подшивание уголовного дела – это целый ритуал, требующий подготовки и особенной атмосферы. Каждый том уголовного дела представляет собой двести пятьдесят страниц. При этом в конце уголовного дела подшивается обвинительное заключение, которое представляет собой пересказ хода расследования. В нем от третьего лица излагаются все имеющиеся в деле допросы, результаты судебных экспертиз и результаты других следственных действий (обыска, очной ставки и т.д.). Для того, чтобы обвинительное заключение вышло качественным, нужно обязательно запереться в своем кабинете и выключить телефон, лично для меня это неотъемлемая часть ритуала. Когда обвинительное заключение готово (как правило, на его печать уходят сутки, все зависит от сложности уголовного дела), можно его подшивать. Для этого все уголовное дело тщательно складывается – листочек к листочку, и укладывается в «станок», к которому листы прижимаются деревянной крышкой, чтобы бумага не сдвигалась. По отмеченным на крышке станка отверстиям, на равном друг от друга расстоянии дрелью просверливается пять дырочек, после чего прижимная крышка откручивается и можно доставать том с отверстиями для шнуровки. Подшивают дело обычно белыми нитками и завязывают бантик на три узелка.

Каждое уголовное дело уникально, и за каждой подшитой и пронумерованной книгой лежат судьбы людей.

В первые три месяца работы следователем, во мне бушевал дикий азарт, и романтика бессонных ночей будоражила сознание. Но с каждым новым расследованием, с каждой новой историей, запал угасал. Я осознала, что нет исключительно черного и белого, где преступник отъявленный злодей, а потерпевший ни в чем не повинный ангел. Поняла, что есть шаблонные ситуации, что людям свойственно ошибаться, а потерпевшие иногда сами бывают виноваты в своих бедах.

Достаточно вспомнить последние выезды на дежурных сутках, когда мужчина перепил в свой день рождения алкоголя, забыл, что бросил авто в соседнем дворе и заявил в полицию об угоне.

Угон – весьма резонансное преступление в нашем небольшом городе. В связи с чем, раскрывать кражу приехало огромное количество сотрудников, начиная от ответственных с министерства, заканчивая группой, работающей по угонам из управления города. Автомобиль нашли. Машина благополучно стояла брошенная на газоне буквально в соседнем дворе.

А постоянные звонки от бабушек? Я ничего не имею против престарелых людей! Но стоит мне услышать из дежурной части, что выезжать нужно в квартиру Аллы Павловны, как у меня закатываются глаза. Когда мы впервые приехали к ней домой, я с удивлением поняла, что все участники СОГа (так кратко называют следственно-оперативную группу) уже были в этой квартире, и не раз. Эксперт-криминалист Рома, по-свойски поставил свой тяжеленный криминалистический чемоданчик на пол, молча прошел в комнату, открыл второй ящик комода, приподнял кучу вещей и вытащил сверток, который передал бабе Алле и громко сказал, наклонившись над ее ухом: «Баба Алла, не грабили Вас! Вот Ваши деньги! Вы в следующий раз внуку сначала звоните! Он Вам подскажет!»

Бабе Алее было уже восемьдесят пять, и она страдала старческим слабоумием. Не обнаружив на месте «похоронных» сбережений, которые она любила перекладывать с места на место, женщина предположила, что ее могли обокрасть и позвонила в полицию. Но так как «обокрасть» ее пытались с периодичность раз в несколько месяцев, опытные сотрудники, не раз выезжавшие на подобные звонки, знали, что в первую очередь нужно позвонить родственникам и узнать, куда Алла Павловна могла переложить деньги и ценности.

У каждой бабушки советской эпохи обязательно есть блокнот, в который она записывает номера телефонов. И вот тут начинается целый квест, где нужно сперва найти тот самый блокнот, после чего найти в этом блокноте телефон родственника, позвонить ему, а затем искать «серое пальто в шкафу», «комод в спальне» или «подушку на кровати у окна», в наволочке которой и находится искомый предмет.

Ни в коем случае не считаю, что все потерпевшие по уголовным делам виноваты сами в своих бедах! Есть множество случаев, когда преступник врывается в жизнь ни в чем не виновного человека и оставляет в ней негативный отпечаток.

В первое время каждую подобную историю я пропускала через себя. В полицию, как правило, не приходят с хорошими новостями. Всякое уголовное дело вызывало во мне либо жалость, либо печаль, либо злость. Постоянное сопереживание разным незнакомым людям потихоньку начало выжигать во мне те самые чувства. Это явление называется профессиональной деформацией или профессиональным выгоранием. В научной литературе встречается мнение, что она наступает лишь на третий год непрерывной работы. Однако на своем опыте я могу с уверенностью сказать, что первые звоночки начинаются уже спустя полгода.