Голубая кровь

Дверь была самая обычная, из темного толстого дерева, и единственное, что отличало ее от всех остальных дверей в Вейране — это искусно вырезанный на ней цветок айра. Нигде больше я не видела его изображения, поэтому было совершенно ясно, что мы наконец пришли. Хотя почему "наконец" — шли-то мы как раз совсем недолго. Оказалось, наши комнаты были всего в пяти минутах ходьбы (правда, по запутанным коридорам) от Кристального зала.

— Кстати, Кайле, а почему он Кристальный? — дернула я за рукав стоявшую рядом девушку.

— Это из-за стен, — тихим шепотом ответила она, — сейчас сама увидишь…

На сплошной деревянной панели не было ни ручки, ни отверстия для ключа, но не успела я задуматься о том, как же она открывается, как стоящий почти вплотную к двери Кейрет куда-то нажал, вдавив в дерево несколько листьев цветка, и дверь с тихим щелчком отъехала в сторону. За ней обнаружилась непроглядная темнота, которую не разгоняло даже тусклое красноватое свечение где-то в глубине зала. Из темноты пахнуло чем-то сладковатым, и Кейрет, поморщившись, тихо выдохнул:

— Здесь еще никто не был с прошлого Дня. Ну что, пошли?

И, не дожидаясь ответа, вейр шагнул в темноту. Спустя миг нашим изумленным взорам открылась удивительная картина: засиявшие мягким полупрозрачным светом стены осветили гигантскую пещеру с высокими сводчатыми потолками и ровным каменным полом. Стены и потолок были сплошь усыпаны разной величины и цвета кристаллами, от угольно-черных горошин до бледно-розовых "блинов" размером с хорошее яблоко. Выглядело все это просто невероятно! Нерешительно перешагнув порог, мы с Рьеном в восхищении застыли, не замечая горькой усмешки на лицах вейров.

— Это самое прекрасное место в Вейране, ставшее теперь для нас проклятым, — глухая тоска в голосе Кайле ранила не хуже остро заточенного ножа. Девушка плотнее прижалась к обнявшему ее Рьену, пряча лицо у него на груди. Ее сотрясала мелкая дрожь, и мне на миг стало ее нестерпимо жаль — так остро переживать беду своего народа… А потом меня целиком и полностью захватила развернувшаяся перед глазами картина.

Разглядывая невероятно красивые стены, я как-то не успела обратить внимание на то, что было прямо перед нами — а посмотреть было на что. На расстоянии нескольких шагов расстилалось огромное поле нераспустившихся бутонов — сплошной ковер покачивающихся на тоненьких ножках изящных цветов завораживал, притягивал взгляд и не желал его отпускать. Нежные бледно-зеленые лепестки бутонов были плотно прижаты друг к другу, не допуская даже малейшего зазора. С обеих сторон этой огромной "клумбы" вились широкие тропинки, сходящиеся вместе у каменного постамента далеко впереди. Как-то мне все это знакомо…

Не задумываясь особо, я шагнула вперед, к одной из тропинок — ноги сами несли меня к загадочному бесформенному камню, чьи черты угадывались на том самом постаменте. И только подойдя ближе и увидев в свете все новых вспыхивающих камней, ЧТО стоит на широком, отполированном до блеска мраморном столе, я все наконец поняла.

— Здесь должен был быть водопад, — срывающимся шепотом произнесла я, глядя на бледного, напряженного Кейрета. Я даже не заметила, как он последовал за мной по второй тропке…

— Что?

— Водопад. Я была в этом зале, Кейрет, я вспомнила. Это то самое место, которое я видела на Равнине Духов. Здесь, за этим столом, сидели все те люди и вейры, и твой далекий предок, — мой голос становился все громче и уверенней, — и именно здесь была убита Айра!

— Ты права, Лета. А водопад появляется вот на той стене только на сутки, в День Цветения, — голос вейра был сухим и безжизненным, как ломкие листья под ногами равнодушного к величию осени путника.

— Но тогда это…

— Да. Камень Айры.

Над зеркальной поверхностью широкого мраморного стола возвышался изумительной красоты каменный бутон, в точности такой же, как и те, что росли сейчас в этой пещере, только выполненный из роскошного красного мрамора. Тоненькие золотые прожилки прорезали тугие лепестки, то показываясь на поверхности, то скрываясь глубже. Бутон был немаленький — если бы он был пустой внутри (хотя кто знает…), в нем бы спокойно устроился худенький подросток или невысокая девушка. Стебля у него не имелось — искусно вырезанная чашечка бутона покоилась прямо на каменной столешнице. Я заметила, что наверху, где сходились вместе все пять лепестков цветка, осталась маленькая щелочка, и даже привстала на цыпочки, пытаясь заглянуть внутрь, но сильные пальцы, впившиеся мне в руку, удержали от этого шага:

— Не вздумай, — я и не подозревала, что в мягком хрипловатом голосе Кейрета могут таиться такие угрожающе шипящие нотки, — ему не время сейчас просыпаться. Если ты сейчас обо что-нибудь порежешься и хоть капля твоей крови попадет на цветок… Никто не знает, чем это может кончиться, но что ничем хорошим — это точно.