Голубая лента

Непотопляемыми оказываются, в самом прямом смысле этого слова, миссис Салливен с ее чековой книжкой и непосредственный виновник гонки «Космоса» за призом Атлантики — директор Хенрики, который, грубо попирая правила безопасности, заставляет капитана Терхузена мчаться с недозволенной скоростью, а после встречи с айсбергом одним из первых поднимается на борт прибывшего на помощь судна.

И все же по воле автора «Космос» — это не плавучий «Содом и Гоморра», вполне достойный своего поистине апокалипсического конца. Не только «третьесортные» пассажиры, которых никак не заподозришь в аморальном прожигании жизни, не заслуживают постигшей их кары, но и среди пассажиров верхних палуб есть те, кому явно отданы симпатии автора. Это люди, в которых сильно творческое начало, поддерживаемое постоянным, повседневным будничным трудом.

Именно труд создает Еву Кёнигсгартен — девушку из народа, которой пришлось учиться владеть своим великолепным от природы голосом, шлифовать его, как ювелиры шлифуют алмаз, чтобы он заиграл всем богатством своего волшебного блеска. Понадобилась жесткая муштра профессора Райфенберга, суровая безжалостная школа Кинского, чтобы крестьянская девочка из церковного хора стала мировой знаменитостью. Но и теперь даже рядовому, любительскому, казалось бы, выступлению в корабельном салоне Ева Кёнигсгартен предпосылает многочасовую репетицию с Райфенбергом, а лучшим украшением ее каюты становится установленный там кабинетный рояль.

Однако, жертвуя многим во имя искусства, Ева остается женственной, человечной. Не лишенная тщеславия, она тем не менее вовсе не собирается бросать все на карту для достижения своей личной жизненной «Голубой ленты». Она не собирается жертвовать ни любовью, ни своей нежной привязанностью к маленькой дочери Грете. Она сохраняет жалость и признательность к Кинскому, который так много сделал для ее таланта. И в то же время это цельная натура — ничто не может заставить ее вернуться к человеку, которого она уже не любит, даже благодарность.

Именно эта цельность сближает Еву с доктором Вайтом Кранахом. Автор пишет о нем: «У него были простые, ясные и одухотворенные черты идеалиста, даже мечтателя, и все-таки он прочно стоял на ногах, живя жизнью, исполненной деятельностью и ответственностью». Сын слесаря, Вайт Кранах, как и Ева, «интеллигент в первом поколении», добившийся всего собственным повседневным трудом. Нужда закалила его и заставила бороться за свое место под солнцем. Это тип келлермановского героя, знакомый еще по «Туннелю» (Мак Аллан). Именно это и привлекает в нем Еву, которая чувствует в нем родственную душу.

Вайт Кранах гибнет во время кораблекрушения, уступив свое место в спасательной шлюпке женщинам и детям. Но ни его гибель, ни все пережитое не могут ни сломить Еву, ни заставить ее изменить себе. «Она считала, что именно в преодолении трудностей главная прелесть жизни, она хотела бороться», — пишет о ней автор.

Этого жизнелюбия, способности к борьбе недостает венскому аристократу барону Феликсу фон Кинскому, первому мужу и учителю Евы, отцу ее ребенка. Избрав путь аскетизма, мистических поисков вдохновения, отвергая с презрением, как суетное, все, чем живут его современники и даже близкие ему люди, Кинский обретает пустоту, неспособность к творчеству, тяжкое одиночество. Он уходит из жизни, и его личная катастрофа наступает раньше, чем трагедия «Космоса».

Небезынтересны творческая судьба романа и дальнейшая эволюция автора. Пресса фашистской Германии обошла этот роман молчанием. Нацисты запретили и сожгли антимилитаристский роман Келлермана «Девятое ноября». Когда уже после начала второй мировой войны писатель предложил киностудиям свой киносценарий, написанный на основе романа «Голубая лента», Геббельс наложил на него вето под предлогом, что в дни ожесточенных морских боев нецелесообразно показывать на экране кораблекрушение. Было отказано и в переиздании романа.

Но заговор молчания не смог навсегда оставить книги виднейшего немецкого писателя в безвестности. После разгрома фашизма Келлерман наконец-то получил возможность в полный голос сказать о том, что творилось на его родине в мрачные годы гитлеризма. Изданный им в 1948 году роман «Пляска смерти» вошел в золотой фонд антифашистской литературы.

Время давно по-своему решило спор за первенство между самыми быстроходными когда-то пароходами, прозванными «борзыми собаками океана». История кораблекрушений пополнилась новыми списками морских катастроф. Но остается непреходящим интерес к обстоятельствам гибели «Титаника», к тому, почему так трагически сложилась судьба корабля, который называли «чудом двадцатого века». Думается, что над этой проблемой еще долго будут размышлять не только кораблестроители и моряки, но историки, психологи и философы, ибо в глазах многих поколений «Титаник» стал символом своего бурного, тревожного, предгрозового времени.

Н. Волгина