Голубая Луна — Возвращение

— Конечно, мы не можем им доверять! — сказала Фишер. — Это Инфернальные Устройства. Подсказка кроется в названии. Но мы можем их использовать. Они любят войну. И убийства, и разрушения. Но мы здесь не только ради мечей. В Оссуарии есть… кое-что ещё. Или, по крайней мере, я надеюсь, что оно всё ещё там. Шкатулка. Простая деревянная шкатулка, предположительно сделанная нашим Господом, когда он учился быть плотником. А внутри этой шкатулки — изначальная искра, зародившаяся в тот момент, когда Бог сказал: “Да будет Свет”. Источник всего сущего.

Рейвен покачал головой. — В каких только местах вы не побывали и чего только не видели, Бабушка.

— Но… ты не можешь использовать такую вещь на войне! — сказал Джек. — Это было бы кощунством!

— Даже если мы используем это, чтобы остановить эту войну? — спросила Фишер. — Твой предшественник, Иерихон Ламент, использовал это. В Землях Голубой Луны, в Ревери. Мы думали, что это уничтожит это неестественное место и все ужасные вещи, которые там обитали. Мы надеялись, что уничтожение Ревери положит конец всей Дикой Магии в мире… Но это оказалось нам не под силу… Нам следовало быть более рассудительными. Переходные Существа — это идеи, концепции, получившие живую форму в мире яви. Как может кто-то уничтожить концепцию или идею? Как мы могли надеяться уничтожить мир Мыслей и Снов… Но если Принц Демонов, Владыка Темнолесья, снова вернулся в наш мир, можно ли придумать лучшее оружие против него и Темнолесья, чем Свет самого Бога?

Джек и Рейвен смотрели друг на друга, и им нечего было сказать. Это было выше их понимания. Даже после всего, что они видели и делали в своей очень активной жизни, они понимали, что это ничто по сравнению с тем, что видели и делали Руперт и Джулия.

— Давайте, — сказала Фишер. — Хватит отдыхать, надо чаще подниматься. Подумайте, какой хорошей физической формой вы будете обладать благодаря всем этим упражнениям.

— Ни на что не годен, — проворчал Джек.

— Годен упасть, — возразил Рейвен.

— Это не то, что передаётся по наследству нашей семейной линии, — сказала Фишер.

Они поднимались всё выше и выше, и чем выше они поднимались, тем меньше людей им встречалось, пока, наконец, они не достигли таких высот, что остались одни. Они шли по огромным пустым галереям и коридорам, которым, казалось, не было конца, и их шаги громко отдавались в тишине. И хотя никто из них не хотел в этом признаться, все они ощущали явное, нарастающее ощущение приближения к чему-то значительному.

— Нам нужно поскорее добраться до шпиля, — сказал Джек, останавливаясь на очередной отдых. Ноющие мышцы ног дрожали от напряжения долгого подъёма, и он с трудом переводил дыхание. — Как же высоко. Этого просто не может быть.

— По крайней мере, здесь нет горгулий, — сказал Рейвен, пытаясь подбодрить дядю, отвлечь его. — Мне никогда не нравились горгульи. Мне всегда казалось, что они поворачивают головы, чтобы проследить за мной, когда я прохожу мимо. Только и ждут случая, чтобы упасть, схватить меня и унести.

— Тише, — коротко сказал Джек. — Не порождай Идей.

— Что? — спросил Рейвен.

— Собор, — сказал Джек. — Он не просто подслушивает. Слышишь?

Рейвен посмотрел на Джека с новым уважением. — Он не просто слушает, Дядя. Он говорит… Так много шепчущих голосов, идущих отовсюду сразу.

Джек кивнул. — Я слышу их с тех пор, как мы вошли в Собор.

— Что они шепчут? — спросила Фишер. — Потому что я ничего не слышу.

— Они говорят, что нам не следует здесь находиться, — сказал Джек.

— Что мы должны развернуться и уйти, пока ещё можем, — сказал Рейвен. — Я не думаю, что это обязательно недружелюбные голоса…

— Это предупреждение, — сказал Джек.

— Ну и пекло с ними, — бодро сказала Фишер. Она повысила голос, обращаясь к огромной пустой камере перед собой. — Вы знаете меня! Я — Принцесса Джулия, и я уже бывала здесь! Я требую проход в Оссуарий!

— Голоса умолкли, — тихо сказал Рейвен. — Они знают вас. Они помнят вас. Я чувствую это…

— Они боятся тебя, — сказал Джек. — Почему мёртвые боятся тебя, Мама?

Появился свет — небольшая светящаяся сфера, висящая и покачивающаяся в воздухе перед ними. Он был тёплым и каким-то успокаивающим. Фишер протянула к нему руку, и он отступил перед ней. Они последовали за светом по лабиринту мраморных коридоров, пока Фишер наконец не остановилась.

— Я помню это место, — сказала она. — И я помню эту дверь.

Она шагнула вперёд, и мерцающий свет исчез, как лопнувший мыльный пузырь, когда она прошла сквозь него. Фишер остановилась перед дверью, напряжённо нахмурившись. Джек и Рейвен тесно обступили её. Дверь в стене ничем не отличалась от обычной двери.

— Это она? — наконец сказал Джек. — Дверь в Музей костей? Ты уверена?

— Присмотрись, — сказала Фишер. В её голосе слышался холодный гнев, а на лице отразилось отвращение.

Джек наклонился к двери так, что его нос почти касался её. Он мог различить тонкие очертания соединяющихся частей, как будто вся дверь была одной тщательно вырезанной мозаикой. И тут он понял, на что смотрит, и откинул голову назад.

— Что? — сказал Рейвен. — Что это, Дядя?