Голубое небо над ранчо

— Передай мне гаечный ключ. Нет-нет, тот, другой.

Крис заскрипела зубами от такого грубого обращения, но протянула Гари ключ, на который он небрежно указал кивком головы.

— Что еще?

— Подержи его секундочку, ладно? И не отпускай плоскогубцы, черт! Смотри, что делаешь!

— Стараюсь.

— Вот-вот, старайся!

Гари не спускал глаз с насоса, который они ремонтировали, и поэтому не видел, каким гневом полыхали изумрудные глаза Крис. Работай, приказывал он себе. Однако если бы он мог полностью сосредоточиться на том, что делал, то забыл бы, что она стоит на четвереньках у сломанного ветрового двигателя так близко от него, что при каждом движении касается своим бедром его ноги. А он не мог об этом забыть, и это просто сводило его с ума!

Проклиная братьев за вмешательство в то, что их абсолютно не касалось, Гари проворчал:

— Вот так. Теперь держи. Я уже заканчиваю.

Поставив запасную деталь на место, он вздохнул с облегчением, когда ветер закрутил лопасти и насос снова заработал. Собрав инструменты, он пошагал к пикапу.

— Поехали к следующему, — бросил он, даже не удостоверившись в том, что она следует за ним. — Полдня как не бывало.

Уперев руки в бока и сдунув прядь волос, упавшую ей на глаза, Крис не сдвинулась с места, глядя вслед его удаляющейся фигуре. С того момента, когда четыре часа назад он заехал за ней, Гари замучил ее приказами, отрывисто бросая их, как сержант учебной роте, и впадая затем в долгое молчание. Когда же он удостаивал ее взглядом, что случалось крайне редко, его глаза смотрели на нее холодно и жестко, словно она была совсем чужой. Если бы она дала волю своим сомнениям, то поклялась бы, что он не мог быть тем мужчиной, который так нежно любил ее в субботнюю ночь.

— Благодарю вас, Крис! — ядовито заговорила она. — Не знаю даже, что бы я делал без вас, Крис. Я понимаю, вы могли бы сейчас отдыхать дома, потягивая кофе со льдом, и очень ценю то, что вы потеете вместе со мной на этом безжалостном солнце… Черт побери, Гари, я не заслужила такого хамского обращения.

Он повернулся к ней, ибо ему некуда было деваться от ее издевки. С расстояния в двадцать футов острый как бритва взгляд его глаз пронзил ее:

— Проблема у меня только одна — починить еще десять ветряных двигателей. Извини, что не благодарю тебя, как ты того заслуживаешь. У меня просто нет времени рассыпаться в благодарностях. Ты едешь?

— Посмотрим, — тихо ответила она. — Я и не требовала благодарности. Просто мне необходимо хоть какое-то свидетельство того, что ты замечаешь мое присутствие здесь. — Не в силах сдержать себя, она сделала шаг в его сторону. — Что случилось, Гари? Ты проявляешь ко мне подчеркнутое пренебрежение, после того как мы занимались любовью, и я даже не понимаю почему. Чем я тебе так не угодила?

Желваки заходили на его скулах, когда он услышал горечь и боль в ее голосе, но Гари старался удержать себя в узде. Ведь это она причинила ему боль, заставив его забыть о том, кто она такая и что собой представляет. Все равно она скоро уедет отсюда. И эту ошибку он не собирался повторять.

— Мы занимались не любовью, — возразил он ледяным тоном, — а сексом. А это разные вещи.

Как метко брошенное копье, оскорбление попало точно в цель, поразив ее в самое сердце. У нее перехватило дыхание, кровь отхлынула от щек. Обида опалила ее. Лучше бы он ударил ее. Когда Пегги потеряла своего ребенка, — видимо, по ее вине, хотя Крис, хоть убей, не могла вообразить, в чем она могла заключаться, — она держала рыдающую женщину в своих объятиях и думала, что никогда больше не испытает подобной душевной муки. Но те боль и мука были ничто в сравнении с той болью, которая сжала ее сердце сейчас. И все потому, что она совершила непростительную ошибку, позволив себе полюбить его.

Невыплаканные слезы щипали ей глаза. Крис повернулась и пошагала прочь от него через пастбище, стараясь не поддаться искушению спросить его, за что он так обидел ее. Дом ее предков находился в какой-нибудь миле отсюда, если идти по прямой.

— Куда, черт побери, ты направилась? — ошеломленно спросил Гари.

Она даже не замедлила шаг, не оглянулась на него, а только бросила:

— Домой.

— Проклятье, Крис, вернись сейчас же!

Иди прямо, не спотыкайся, приказывала она себе, напрягая вдруг задрожавшие ноги.

— Нет уж, благодарю покорно, — холодно откликнулась она. — Вы ясно дали понять, что не нуждаетесь во мне, поэтому я и ухожу.

Не говоря больше ни слова, она преодолела небольшой подъем и скрылась на другой стороне холма…

Остаток дня Гари был не в себе, злясь и на Крис, и на самого себя. И все же он ухитрился отремонтировать насос домовой скважины и три ветряка. Однако его не покидали нелегкие мысли. Он был недоволен сам собой, ему не нравилось то, что он сделал, хотя он и считал, что лучше для них обоих покончить со всем быстро, а не подвергать медленной агонии их отношения, у которых все равно нет будущего. Но в его намерения не входило причинять ей боль.