Голубой Берег (2075)

Он только что пришел в себя, вынырнув из головокружительного кошмара, в котором он цеплялся за трубу на краю голубой бесконечности, похожей на далекий голубой берег. У него опять болит рана, и Патриция склоняется над ним, чтобы поправить повязку. Волосы Патриции касаются его лица - ему достаточно чуть приподнять голову, чтобы коснуться губами ее затылка. Он видит белую полоску кожи, поднимающуюся от шеи вверх между косами, и снова ощущает нахлынувшую страсть. Но в этот же момент перед ним возникает картина сражения - на него опять несется виргинский танк, а он не может даже пошевелить ногой. Боевая машина приблизилась почти вплотную, слишком близко, чтобы иметь возможность пустить в ход оружие; в последний момент он заставляет себя сдвинуться с места, быстро отползает в сторону и проваливается в какую-то яму. Снова открывает огонь правительственная артиллерия. Лучи светометов скользят в нескольких сантиметрах над ним, и он безуспешно пытается вжаться в землю. В это мгновение прямо над ним взрывается танк, разбрасывая в ночи раскаленные обломки, и он, оглушенный, но невредимый, лежит среди светящихся красноватым светом кусков металла, и окутывающий его дым наполнен острым горьковатым запахом сгоревшей краски…

…Но ему все же удается спрятаться в трубу, и теперь он следит оттуда за колеблющимся голубоватым светом…

…Призрачный голубоватый свет омывает конец коридора, где он остановился. Свет льется из небольшого иллюминатора. Иероним медленно приближается, думая, что увидит через него звезды, но неожиданно видит нечто напоминающее морское дно. Несколько мгновений ему представляется, что он смотрит на большой аквариум, находящийся рядом с гидропонической оранжереей. Толстые чешуйчатые корни на переднем плане напоминают щупальца, напрягшиеся перед нападением, вцепившись в покрытую мхом почву. Немного дальше тихо покачиваются, словно в струях медленного подводного течения, большие цветы с очень длинными, заостренными на концах лепестками. Он замечает, что через небольшие промежутки времени то один, то другой лепесток резко сокращается, выбрасывая при этом черное семя, плавно опускающееся на замшелую землю. Постепенно Иероним понимает, что видит перед собой не дно большого аквариума, не подводный пейзаж. Эта голубизна не похожа на цвет воды на небольшой глубине. Он замечает, что голубые краски, в которые окрашен пейзаж, становятся все более и более блеклыми по мере того, как привыкают глаза. И в то мгновение, когда он окончательно осознает, что именно находится перед ним, он в ужасе отшатывается, прижимаясь к противоположной стенке коридора и судорожно переводя дыхание. Иллюминатор тут же темнеет, и пейзаж исчезает.

Иероним, несколько ошеломленный, продолжает путь. Теперь до него доносятся совершенно иные звуки - какая-то причудливая разномерная пульсация. Он думает о том, что брат Лезье был прав, когда говорил, что часовня находится в самом сердце Святой Станции, рядом с мощными генераторами, снабжающими энергией Передатчик…

Он доходит до бокового коридора и оборачивается, но голубой свет больше не появляется. В иллюминаторе попрежнему темно. Видна только приоткрытая дверь; сквозь щель просачивается мягкий домашний свет. Коридор обшит планками из светлого дерева. Он возвращается назад и слышит доносящийся из-за двери женский голос, напевающий песенку. Остановившись на пороге, он ничут.ь не удивляется, увидев Патрицию, опустившуюся на колени возле кровати. Он чувствует, как при взгляде на нее в нем просыпается прежняя страсть. Но едва он делает еще несколько шагов вперед, как обстановка слегка меняется. Перед ним Патриция теперь уже не в прозрачной пижаме, а в глухом черном платье. Она оборачивается, и можно видеть, что она плачет.

– Моя мать умерла, Иероним,- говорит Патриция.- Как твой отец,

И Иероним резко останавливается, потому что до сих пор знал только о том, что отец был арестован полицией Малера. Он не может вспомнить, говорили ли ему раньше о смерти отца.

– Я ничего не понимаю,- говорит он, встряхивая головой.

– Ее сослали на Марс, Иероним…

– Но ведь это еще не значит, что она умерла! Иероним салится на пол возле кровати и протягивает руку к волосам Патриции, но она отстраняется, и в нем снова пробуждается гнев.

– Я жду столько времени,- говорит он.- Ты пользуешься любым предлогом, чтобы…

– Ты не должен говорить так, Иероним…

…Но он уже не слышит Патрицию. Ведь он сидит в трубе, куда забрался, испугавшись вертолетов. Вертолеты могут вернуться, и Иероним ждет, свернувшись в клубок у закругления металлической стенки, окутанный запахом горячей пыли. Наконец к нему возвращается присутствие духа, и он выглядывает наружу, но видит лишь что-то похожее на далекий берег, над которым колеблются странные темные силуэты, напоминающие большие цветы.