Голубой Марс

Ниргал затряс головой. Воздух здесь был, как в сломавшейся теплице. А свет – тусклый, неприятный. Он с трудом поднялся обратно по лестнице. Блай со всеми попрощался. Назад в яркий туман. Обратно в лодку. Он гнался за дымкой. Это была уловка, чтобы выманить его из Берна. Либо кто-то обознался. Или его попросту одурачили.

Блай усадил его в каюте, поближе к борту.

– Ай, да все хорошо!..

Раскачиваясь и рыская, они шли сквозь густую мглу, что смыкалась вокруг. Темный, тусклый день на волнах, плещущихся в переходном состоянии, в котором вода и туман превращались друг в друга, а их лодка была зажата между ними. Ниргала немного клонило в сон. Хироко, без сомнения, была на Марсе. И, как всегда, занималась своей работой втайне ото всех. Глупо было думать иначе. Когда он вернется, то обязательно ее найдет. Да, вот она, цель, которую он перед собой поставит. Он найдет ее и уговорит вернуться к людям. Убедится, что она выжила. Это был единственный способ убрать этот камень с души. Да, он ее найдет.

Затем, пока они шли по бурлящей воде, туман поднялся. Низкие серые облака устремились наверх, оставляя после себя следы дождя на воде. Вода убывала, и, когда они пересекли устье, течение Темзы набрало полную силу. Серо-бурая поверхность воды была похожа на кашу, волны исходили из всех направлений одновременно, и бушующая масса вспененной темной воды быстро уносилась прочь в Северное море. А потом ветер изменил направление, и волны также внезапно развернулись и понесли свои воды в море. И среди длинных полос пены плыли всевозможные предметы: ящики, мебель, крыши, целые дома, опрокинутые лодки, куски деревьев. Всякое барахло и рухлядь. Люди из экипажа Блая, стоя на палубе у борта с крюками и биноклями, сообщали капитану, что нужно обойти какой-нибудь из предметов или, наоборот, к чему-то приблизиться. Они были полностью поглощены работой.

– Что это за вещи? – спросил Ниргал у капитана.

– Это Лондон, – ответил тот. – Это чертов Лондон, его смывает в море.

Облака плыли на восток у них над головами. Осматриваясь вокруг, Ниргал видел множество мелких лодок в колеблющейся воде большого устья: люди спасали барахло или просто рыбачили. Блай махал некоторым из проходивших мимо, другим – давал гудок. Его звуки разносились ветром по всему грязно-серому устью, очевидно, передавая сообщения, – команда Блая сопровождала каждый сигнал своим комментарием.

Затем Кев воскликнул:

– Эй, а это что?! – и указал вверх по течению.

Из тумана, застилавшего устье Темзы, возник корабль с парусами, множеством парусов, четырехугольных, на трех мачтах, классического вида – он показался Ниргалу хорошо знакомым, даже несмотря на то что он никогда прежде не видел подобного. Его появление приветствовал целый хор сигналов – безумных гудков, протяжных сирен, сливающихся воедино и тянущихся все дольше и дольше, словно свора собак, которые проснулись ночью и лают ради какой-то общей цели. Поверх этих сигналов раздался резкий пронизывающий сигнал клаксона Блая, тут же слившийся с общим шумом, – Ниргалу еще не доводилось слышать ничего столь же оглушительного, от этого звука у него заболело в ушах! Плотный воздух, мощный звук – Блай ухмылялся, стуча кулаком по кнопке сигнала, остальные стояли у борта или залезли на него, даже его охранники беззвучно голосили, потрясенные неожиданным зрелищем.

Наконец Блай прекратил сигналить.

– Что это? – спросил Ниргал.

– Это «Катти Сарк»[15]! – сказал Блай и, запрокинув голову, рассмеялся. – Ее поставили в Гринвиче на вечную стоянку, а теперь, наверное, какие-то сбрендившие подонки освободили. Какая же чудесная идея! Должно быть, отбуксировали через барьер от наводнения. Посмотри на парус!

Старый клипер имел четыре или пять парусов, развернутых на каждой из трех мачт, и еще несколько треугольных между мачтами, а еще один, впереди, тянулся к бушприту. Она шла, подгоняемая сильным ветром, рассекая пену и мусор в воде острым носом, навстречу быстрым, идущим друг за другом белым волнам. У снастей, увидел Ниргал, находились люди, и большинство из них, свесившись через нок-рею, махали руками нестройной флотилии из моторных лодок. На верхушках мачт развевались флажки, и, когда с Блаем поравнялся большой синий флаг с красными крестами, он стал бить по клаксону снова и снова, а остальные снова принялись кричать. Моряк, стоявший на рее грота «Катти Сарк», замахал им обеими руками, прижавшись грудью к большому полированному цилиндру дерева. Но потерял равновесие – они все видели это, будто в замедленной съемке, – и, изобразив ртом маленькую круглую букву «о», упал навзничь в белую воду, что пенилась у борта судна. Все находившиеся на лодке Блая в одночасье воскликнули: «НЕТ!», Блай громко выругался и запустил двигатель на полную – при затихшем клаксоне тот внезапно показался очень громким. Корма лодки погрузилась глубоко в воду, и вот они уже двигались к человеку в воде, превратившемуся теперь в одну из множества черных точек, хоть и отчаянно размахивавшему руками.