Голубой трамвай

Вэн молчал, думая о бесконечной конструкции бесконечных огней.

Где-то среди них были огни Типа с Доксом… если, конечно, они не блуждают по Панели – из зеркала в зеркало, из копипаста в копипаст.

* * *

В тот раз они снова решили работать в людярне. Лимиты подходили к концу (правда, такое «к концу» иным сошло бы и за богатство), и… в общем, они опять пообещали друг другу, что это в последний раз, и нырнули в душную дверь.

Перед этим на Панели им повстречались люди. Кто, откуда, зачем, – карабанда не знала и не выясняла. На Панели встречались редко, в разговоры вступали еще реже.

– Как можно на ней кого-то встретить? – спрашивал Вэн, но Топ отмахивался от него:

– Я же не Тип. Знаю, что оно случайно бывает, и практически невозможно просчитать такую встречу. Шмыги умеют и нюхачей учат. У них какая-то специальная аппаратура есть, буц их разберет…

Так или иначе, в тот раз они сделали все, как надо. Выбрали правильное место – не с тремя, а даже с четырьмя выходами. Мэй наловила полное лукошко детей – грязных и счастливых, как и все дети людярни. И было совершенно непонятно, почему так вышло.

Вэн любил смотреть на Мэй, когда та работала шутом. В тот раз она блистала, как никогда, и все краски ее грима стали глубже и ярче, будто с них стерли туман. Вэн любовался ею, стараясь не пропустить ни одного движения, ни одного взгляда, слушал дрожь в себе и думал, что он, наверно, уже не хочет увидеть Мэй без грима. Наверно, лучше, чем сейчас, она никогда не сможет быть, да и никто не сможет.

И когда появились клеткари, он незаметно, как и было много раз, переместился к Мэй… и был схвачен за воротник. Кто-то ждал его в эпицентре детского смеха и сам смеялся, потому что глаз у Вэна был наметанный, и смеялись все. Но кто-то смеялся, чтобы поймать их.

Топ уже висел в лапах другого смехача, и Вэн не мог крикнуть пляшущей Мэй, что уже все, потому что ему заткнули рот перчаткой, которая пахла кислым металлом. Так пахли все двери Клетовника, Вэн понял это тогда – в самый неподходящий момент для того, чтобы понимать такие вещи…

– Есть, – доложили смехачи высокому силуэту в капюшоне. – Сто четырнадцать часиков… не ели, не пили…

– Не пили? – усмехнулся другой силуэт, тоже в капюшоне, только с узором. У него был мягкий приятный голос. – Ого! Кто это у нас такой пестролицый?

– Это дело еще не дошло до моего туманного господина? – не без ехидства спросил первый капюшон. – Ведь гвоздь сезона, можно сказать. Подтачивали, посягали, растлевали ростки, выломали окно… К тому же их главный – сын отступника Гора, разыскиваемый уже…

– Ах, вот почему мне так знакомо это лицо! Если не ошибаюсь, Тип? Тип Гор?

– Топ, – буркнул связанный Топ.

– Какая неожиданная встреча!.. Бывал, бывал в вашей клетке. Помню тебя вот таким… Гвозди твоих сезонов, старший защитник Озл, на некоторых уровнях – маленькие обойные гвоздики, не более. Дело Гора – это да… Тут все серьезней. А кто твои друзья? – спросил он Топа.

– Думаешь, я буду тут с тобой болтать, пока меня не развяжут?

– Молоток, Топ! – крикнул Вэн.

– Резонно, – улыбнулся капюшон, разглядывая мятый кофейный стакан на столе. – Старший защитник Озл, я беру это дело себе. Пусть твои писаки все оформят должным образом. Держанты, освободить!..

– Но… – начал было Озл.

– В последнее время слух стал подводить меня, – прищурился «туманный». – Мне послышалось, или ты в самом деле что-то хотел мне сказать?

Озл буркнул что-то, вскинул кулак («отдал честь», понял Вэн) и вышел. Капюшоны развязали карабанду, и та разминала затекшие руки-ноги.

– Ну, – сказал им «туманный», кинув стакан в корзину. – Топ, неужели не помнишь меня? Туманный защитник Юх, или просто дядя Ю. Я, кстати, ничего не имею против того, чтобы ты меня так называл… Да уж, в такой обстановке разговор не клеится, ничего удивительного. Пойдем отсюда! Как мне надоели эти кабинеты, эти держанты и хватанты всех рангов, этот капюшон… – дядя Ю сбросил его, открыв бритый череп. – За мной, детвора!

Переглядываясь, карабанда пошла следом.

Никто из них не ожидал такой развязки, и Вэн думал, что они, видно, ходят под счастливой звездой (если звезды вообще есть в Клетовнике), – хоть внутри все равно ерзала тревога, и нахмуренные брови никак не хотели возвращаться на место…

5.     МЕЖИКЛЕТЬЕ

А тем временем…

Докс осмотрелся.

Они с Типом были… ну конечно же, на Панели. Все на той же Панели, двумя концами уходящей в никуда. Или в вечное повторение этого никуда, что тоже самое.

– Что это было? – спросил Тип. (А что еще он мог спросить?)

– Ты меня спрашиваешь? – усмехнулся Докс. – Очень похоже на то, как мы от шмыг удирали.

– Да, только тогда я включил прыгатор, а сейчас… Стоп, – застыл Тип, ощупал себя по бокам и стал лихорадочно оглядываться.

Его сумка лежала между ним и Доксом. Тип быстро раскрыл ее, достал прибор…

– Уфф, – выдохнул он. – Работает… Интересно, как его выбросило с нами?

– На твоем месте мне было бы интересней, где все, – сказал Докс. – В частности, твой брат.

Тип приуныл.