«Голубые Орхидеи»

— Кожа — хорошее помещение денег, — объяснила она.

— Ну, может и я когда-нибудь смогу позволить себе «помещать деньги» таким образом, — сказал он, разглядывая мужскую куртку из мягкой темно-коричневой кожи, — но не сейчас. На сегодняшний день мне вполне хватает моего старого вельветового пиджачка.

Она восхищалась его позицией. Ей нравилось быть с ним. Она постепенно вновь обретала вкус к жизни. И все это благодаря Полу. Он не имел ни малейшего представления о том, с каким ощущением она приехала в университет. Иногда она даже позволяла себе помечтать… Что ж, Пичис не раз намекала, что ей следует обзавестись семьей.

День рождения Пола был в январе, и Орхидея долго и напряженно думала, прежде чем решиться подарить ему чек на тысячу долларов. Это слишком большая сумма, чтобы подарить ее мужчине, с которым она была близка всего три месяца, но она получала деньги от Эдгара, продолжали поступать авторские гонорары за ранние хиты «Голубых Орхидей», к тому же Пичис подарила ей на Рождество чек на крупную сумму денег.

— Я не могу принять это, — сказал Пол.

— Это всего лишь деньги. Я хочу, чтобы ты купил один из тех кожаных пиджаков, которые тебе так понравились.

— Не могу.

— Конечно можешь, — сказала она, улыбаясь. — Все, что от тебя требуется, — зайти в магазин, снять один из пиджаков с вешалки, подойти к продавцу…

— Хорошо, хорошо, — смеясь, согласился он. — Я куплю его. Но я хочу, чтобы ты знала, Орхидея, я рассматриваю это как долг. Когда-нибудь я заплачу тебе с процентами.

Пол замечательно выглядел в кожаном пиджаке. У него еще осталось достаточно денег, чтобы купить несколько свитеров и новые брюки. В этот вечер они отправились кутить в итальянский ресторан, только что открывшийся на территории университета.

Через месяц Пола так затянула практика в госпитале, что ему пришлось бросить работу официанта, и Орхидея выписала ему еще один чек «в долг» на две тысячи долларов, чтобы покрыть его месячные расходы. Она сама захотела поступить таким образом.

— Значит, у вас с Полом роман? — спросила Джан Расмуссен однажды вечером перед собранием женского общества, посвященного Милану Ститту, драматургу, написавшему «Бегун спотыкается».

— Да, — охотно ответила Орхидея.

— Вижу, он купил себе потрясающий кожаный пиджак.

— Не правда ли, замечательный? Мне нравится.

Джан кисло улыбнулась:

— Да, мне тоже нравится, особенно если учесть, что я заплатила за него.

Орхидея в замешательстве уставилась на Джан.

— Нет, я купила его Полу… по крайней мере, дала ему чек.

— Нет, это я дала ему чек.

Обе женщины посмотрели друг на друга.

— Ты хочешь сказать… — начала Орхидея.

— Думаю, нас обеих надули.

— Не могу поверить, что ты так подло поступил! — бушевала Орхидея.

— А что я такого сделал? Что в этом плохого — взять в долг у своих друзей? — воскликнул Пол, меряя шагами небольшую комнату. Где-то за перегородкой доносились тихие переговоры из больничной системы.

— Друзей? Вот как теперь это называется? Друг! — кричала Орхидея. — Она сказала, что дала тебе почти шесть тысяч долларов!

— Не кричи, Орхидея, это госпиталь, — сказал Пол. — Она из богатой семьи, и она может себе это позволить, — добавил он, пожимая плечами.

— А я? Моя семья тоже богатая? Вот почему ты спишь со мной, Пол! Потому, что у меня богатая семья! И берешь у меня деньги тоже?

Глаза Пола сверкнули:

— В чем проблема, Орхидея? Большое дело! Я беден, разве это такое уж преступление? Я не ограбил тебя и не сделал ничего подобного. Я взял взаймы и намерен честно вернуть, когда приобрету хорошую медицинскую практику, и заплачу еще десять процентов.

Орхидея горько засмеялась:

— Ты сделал два займа у двух женщин, ты использовал нас обеих!

— Мне все равно, что ты об этом думаешь. Уж не такое это большое преступление, Орхидея. А теперь тебе лучше уйти, мне нужно посетить послеоперационного больного.

Орхидея больше никогда не разговаривала с Полом.

Она устала от мужчин, ей до глубины души надоело то, как они обращались с ней. Начиная с двух братьев, изнасиловавших ее в амбаре, потом Элайджи Кармоди, разбившего ей сердце, и все следующие мужчины, которые трахали ее и бросали, кончая Конном Дэнсоном, умершим на ней. И теперь Пол. Превосходный потребитель!

Отныне она намерена сосредоточиться только на одном — получить образование. Потому что мир еще не услышал ее последнего слова. Как-нибудь она станет знаменитой — звездой, — к чему всегда так стремилась.

И тогда она станет повелевать и использовать мужчин так, как они прежде использовали ее.

ГЛАВА 18

Нью-Йорк. 1987

Поздний ужин в зале для приемов ресторана «Ла Гренуй» наконец-то закончился.

Валентина отделалась от сказочно богатого банкира, который хотел отвезти ее на своем самолете на ленч в маленький ресторанчик, где подавались дары моря, который он присмотрел на полуострове Кейп-Код.