Голубые цветочки

Вновь появляется Лали.

— Ну а лошади? — спрашивает она.

— Что «лошади»?

— Странные истории творятся с этими лошадьми.

— Еще более странные, чем вы думаете, Лали. Одна из этих лошадей — говорящая. Я сам слышал, как она говорит.

— И что же она рассказывает?

— Она было выругалась, но я не стал задерживаться и дослушивать ее.

— А вы не во сне ли это увидели?

— О, в моих снах лошади говорят очень часто, и ничего странного в этом нет.

Лали опять садится. И говорит:

— Подожду-ка я вместе с вами.

Она берет карты и спрашивает:

— Сыграем?

— Неплохая мысль, — спокойно говорит Сидролен.

И они проиграли до самой зари.

XIX

На рассвете там, снаружи, поднялся гвалт.

— Застукали голубчика! — сказала Лали.

Сидролен ничего не ответил.

Гвалт усилился, к нему присоединились всевозможные ругательства, оскорблятельства и проклятельства.

— Большой шухер в лавочке! — констатировала Лали.

Гвалт приближался; наконец дверь распахнулась, какой-то человек влетел в нее и рухнул прямо на стол, очистив его от карт, скатерти, стаканов, бутылки и пепельницы. Зашвырнув свою жертву внутрь, герцог и Пешедраль заботливо и крепко заперли за собою дверь. Человек восстановил было вертикальное положение, но тут же должен был сесть, силою принужденный к тому обоими своими противниками.

— Вот так! — сказал довольный герцог. — Неплохая работенка?

— Я протестую! — завопил пойманный. — Это похищение! Это консьержнаппинг! Нет, консьержехищение! На помощь! На выручку! Это ошибка, ужасная ошибка! Я хотел застукать тех, кто пачкает вашу загородку, а эти типы навалились на меня! Может, они-то на ней и пишут!

— Ах ты, гнусный клеветник! — вскричал герцог и, размахнувшись, отвесил крикуну оплеуху.

— Караул! Позор! Рецидив! Оскорбление личности! Послушайте, месье, вы-то меня знаете!

Сидролен говорит герцогу и его конюшему приспешнику-виконту:

— Сядьте, пожалуйста, давайте послушаем объяснения этого господина, я его и в самом деле знаю.

Затем он обращается к консьержу, он же бывший сторож туристической турбазы для туристов:

— Месье, я и правда знаю вас в лицо, но мне неизвестно ваше имя.

— Луи-Антуан-Бенуа-Альбер-Леопольд-Антуан-Нестор-Шарль-Эмиль Ла-Баланс.

— Длинновато, — замечает Сидролен.

— А почему у вас там два Антуана? — спрашивает герцог.

— Один раз в честь отца, второй — в честь деда. Что касается длины, то обычно всё это сокращается до Ла-Баланс-бис.

— А еще покороче нельзя? — спрашивает Сидролен.

— Вообще-то меня зовут Лабаль.

— Так вот, месье Лабаль… — начинает Сидролен.

— Оставьте Лабаля в покое, так будет совсем коротко.

— Ну так вот, месье…

— А по какому праву вы меня допрашиваете, месье Сидролен?

— Дайте ему в ухо, — вполголоса советует герцог.

— Нет у меня никаких прав, — говорит Сидролен, — а вы имеете полное право не отвечать мне.

— И он им воспользуется, — вставляет герцог.

— Ладно, — говорит Лабаль, — при таких условиях я согласен рассказать вам свою историю.

— Ах ты, Боже мой, историю! — говорит герцог в сторону.

— Это краткая, но потрясающая история.

Лабаль перевел дух, собрался с духом и повел свою речь в таких словах: