Голый король шоу-бизнеса

– Гена, – вступила я в разговор. – Сидеть тебе будет намного приятее, если ты будешь знать, что твой хозяин также получил свое. Разве не так?

Геннадий не ответил, о чем-то сосредоточенно размышляя.

– Плохо мне, – наконец проговорил он. – Больно, и температура, кажется. Соображаю плохо...

– Так это мы сейчас исправим, – засуетился Папазян, – сейчас сестричку кликнем, она тебе укольчик сделает, обезболивающее там, жаропонижающее, все дела... Будешь, как огурчик!

И он пошел в коридор за сестрой. Та пришла хмурая, потрогала лоб Полесникова, пощупала пульс, затем ловко сломала ампулу и ввела Геннадию какое-то лекарство.

– Может быть, отложите разговор? – обратилась она к Папазяну. – Ему бы поспать не мешало.

– Потом поспит, милая, потом, – чуть приобняв сестру за талию, ласково проговорил Гарик. – Не можем мы разговор прекратить, уж очень важный он у нас, понимаешь? Мужской такой разговор, серьезный.

Медсестра покосилась в мою сторону, вздохнула и сказала:

– Что ж, раз Владимир Сергеевич разрешил, я запрещать не могу. Но все равно постарайтесь недолго.

Владимир Сергеевич был лечащим врачом Полесникова, именно с ним разговаривал Гарик перед тем, как мы вошли к Геннадию, именно его Папазян убедил в необходимости беседы.

Сестра вышла из палаты, Геннадий лежал, прикрыв глаза.

– Ты не засыпай, Гена, не засыпай, после отоспишься, времени у тебя предостаточно будет, – скороговоркой заговорил Гарик, трогая Полесникова за плечо. – Давай сперва показания запишем, вот я уже и протокольчик приготовил.

Он достал заготовленные белые листы и устроил их у себя на коленях, приготовившись слушать. Полесникову вроде бы стало полегче, дыхание его выровнялось, и взгляд был уже не такой затуманенный и страдальческий.

– Хорошо, – хрипловато проговорил он. – Пишите...

Гарик щелкнул авторучкой.

– Убить Карпинского мне действительно приказал Коновалов, – начал Полесников. – Он был должен Карпинскому почти пол-лимона баксов, а отдавать, естественно, не хотелось. А Карпинский в последнее время стал настойчиво требовать бабки. И главное, сорок процентов акций на его сестрицу были оформлены. Это он специально подсуетился, чтобы самому не светиться. Он же сам кому только не был должен! А так – надежно вложил капитал, и взятки гладки. Вот Коновалов и думал, что он не скоро бабки назад потребует. Но у Карпинского какой-то новый план возник, новый бизнес-проект, и ждать он не собирался. В последний раз между ними очень крупный разговор состоялся, Карпинский прямо сказал, чтобы деньги были, иначе он сделает так, что Коновалов лишится своей доли и останется с голой задницей. Коновалова такое положение, конечно же, не устраивало. Вот он и принял меры.

– То есть послал тебя его убить, – уточнил Папазян, скрупулезно записывая каждое слово Геннадия.

– Ну да... – после паузы подтвердил тот, и Гарик удовлетворенно кивнул головой.

Он поскрипел ручкой, после чего сказал:

– Давай расклад. Как все получилось.

– Ну как, как... – усмехнулся Полесников. – Проследил я за ним после того, как он из «Каскада» ушел. Коновалов меня еще до этого вызвал и отдал команду. Я все понял, проехал за Карпинским, убедился, что он один в квартире...

– И часто тебе Коновалов подобные поручение давал? – спросил Гарик.

– О чем вы? – усмехнувшись, удивился Полесников. – Это было один-единственный раз. В чем чистосердечно признаюсь и раскаиваюсь.

Папазян не стал сейчас колоть Геннадия на случаи других заказов, он и так был рад до смерти, что удалось выбить из Полесникова показания против Коновалова и что дело об убийстве Карпинского практически раскрыто. А киллер, естественно, не дурак, чтобы выкладывать обо всех своих профессиональных эпизодах.

– Одним словом, я позвонил в квартиру, Карпинский открыл... Я сказал, что меня послал Коновалов поговорить, что у него есть новое предложение. Карпинский поверил, он же знал меня как игрока, завсегдатая «Каскада». Правда, немного удивился, что Коновалов не приехал сам, а послал меня. Но ничего не заподозрил и в квартиру пустил. Ну, а там уже дело техники. Вырубил я его ударом по темени. Потом на себе на улицу вытащил и в машину усадил. Поздно было, народу никого, да и за пьяного его легко можно было принять. Короче, отвез я его в лес, ну и... Все как было велено.

– Давай вот без всяких там «ну и», ладно? – поморщился Папазян. – Сказал уже «А», значит, и «Б» договаривай, чего ты в самом деле скромничаешь.

Геннадий вздохнул и с расстановкой проговорил:

– Я привез Карпинского на Ягодную поляну, нашел подходящее дерево, накинул веревку ему на шею и на этом дереве повесил.

– Вы знали, что он еще жив? – вступила я в разговор.

Полесников не повернул головы в мою сторону. Он помолчал, после чего ответил:

– Я не задавался этим вопросом. Да и какая разница?

«Действительно, какая киллеру разница, если у него одна конкретная цель», – невесело усмехнулась я.

Гарик, сдвинув брови, продолжал записывать.

– Дальше, – бросил он.

– Да, собственно, все, – пожал плечами Геннадий. – Вернулся в «Каскад», доложил Коновалову о проделанной работе, получил бабки...