Голый шпион. Русская версия. Воспоминания агента ГРУ

Для меня эта информация, хоть и была неожиданной, но сенсационно новой не выглядела. Официальная советская версия утверждала, что линкор подорвался на мине времен Второй мировой войны. Для морских офицеров было очевидно, что «Новороссийск» стал жертвой диверсии. Кремлевское руководство стыдливо стеснялось это признать. Такое признание было равносильно констатации собственной вины и неспособности высших чинов государства защитить свои корабли и своих моряков на рейде в собственной гавани.

В советской печати тогда появилась выгодная для начальства версия: несчастный случай. Но факты — вещь упрямая. А они отвергали версию о старой мине. Теперь от доктора Уарда я узнал об истинной причине гибели линкора.

Рассказ пятнадцатый

О том, как я заработал для страны уйму денег

Однажды в «Гаррик клуб» на партию в бридж меня пригласил сэр Колин. После игры за чашкой кофе он начал философствовать об английской системе власти.

— Имейте в виду, Юджин, — говорил он, — у нас, британцев, самая скрытая система правления в мире.

— Чего же в ней скрытого?

— Вы знаете, зачем мы, скажем, изобрели «Гаррик клуб»? — Продолжал сэр Колин.

— Зачем?

— Мы, британцы, изобрели систему джентльменских клубов для внедрения в стране потайного механизма власти.

— Ну, это уж слишком.

— Вот уж ничуть, — тут же парировал сэр Колин. — Слушайте, и вам все станет ясно. К примеру, кто-то подходит ко мне в клубе и говорит: «Как насчет назначения председателем такого-то?» А я отвечаю: «Ммм, пожалуй. Почему бы нет». «Спасибо, дружище, — кивнет он на прощание и добавит, — это все, что я хотел узнать».

Я рассмеялся.

— Теперь понятно? — Спросил меня сэр Колин и добавил: — Вряд ли можно придумать более благовидное прикрытие для отсеивания элиты общества, чем лондонские клубы, каждый из которых вправе сам определять условия для членства в нем. Впрочем, вы, коммунисты, конечно, против любой элиты.

Разговор за чашкой кофе в «Гаррике» в тот день постепенно переключился на дела газетные.

— Мне тут недавно пожаловался управляющий Английским банком, — заметил Кут. — Говорит: «Не думайте, дорогой Колин, что я беру на себя смелость указывать вам, что публиковать в вашей газете или каким должен быть тон ваших комментариев, но легкомысленная сенсационность, с которой пресса расписывает очередной приступ валютной лихорадки, наносит немалый урон финансовым интересам Великобритании». Представляете, Юджин, до чего дело дошло, если английские банкиры жалуются на свободу прессы?

Я согласился, что британская экономика пребывает в плачевном состоянии. Сэр Колин начал говорить об очередных неприятностях в английском казначействе. Я же делал вид, что с интересом слушаю. Хотя это была не совсем моя тема.

Оказалось, что шеф «Дейли телеграф», помимо чисто редакторских хлопот, не чурался и забот большого бизнеса. Общался с деловыми людьми, играл на бирже, сначала на понижение и тогда скупал акции, затем на повышение и тогда с доходом продавал их. Словом, мистер Кут щедро делился со мной секретами того, как можно разбогатеть при капитализме.

Меня же все эти предпринимательские хитрости сэра Колина не очень волновали, но я его не прерывал, терпеливо ожидая конца откровений, чтобы, немного погодя, выбрать удобную минуту и спокойно перевести разговор на другую тему.

Наконец-таки я дождался этой минуты после следующей фразы сэра Колина:

— Дела плохи, Юджин. Это я знаю точно. Дней через пять, максимум через неделю, казначейству придется существенно изменить курс фунта к доллару. Речь идет о девальвации до максимально допустимой планки, друг мой.

Услышав это, у меня сразу возник интерес к экономике. Я задал несколько наводящих вопросов, чтобы уточнить, насколько изменится курс английского фунта стерлингов к американскому доллару и когда именно. Сэр Колин был рад удовлетворить мой интерес к кризисным явлениям капитализма.

Вернувшись после обеда в свой рабочий кабинет на Кенсингтон Пэлас Гардене, я составил донесение в Центр, которое тут же отнес резиденту ГРУ. Тот велел зашифровать эту информацию и срочно передать ее в Центр. Он сумел правильно оценить важность «непрофильной» информации, полученной помощником военно-морского атташе.

Впрочем, тогда я не придал этой шифровке большого значения. Финансовая обстановка в Великобритании меня мало интересовала. Только по возвращении в Москву я узнал, что Генштаб получил благодарность от правительства за мою информацию из Лондона. Эта благодарность последовала от Анастаса Ивановича Микояна, в ту пору работавшего заместителем председателя Совета министров СССР и курировавшего вопросы внешнеэкономических связей.

Узнал я об этом случайно. Если бы не откровенность маршала Бирюзова, возглавлявшего тогда Генеральный штаб Советской армии, я так и остался бы в неведении об этой благодарности Микояна, равно как и о том, что ей предшествовало.