Гомер: «Илиада» и «Одиссея»

В детстве у Иеронима был друг по имени Руфин; годы спустя этот человек стал сильнейшим оппонентом Иеронима. Руфин, желавший подвергнуть друга детства гонениям, побудил оратора из Рима, некоего Магнуса, снова поднять вопрос о противоречии языческих воззрений и христианских. Магнус спросил Иеронима: почему тот так часто обращается к произведениям древних в своих духовных трудах, смешивая, таким образом, святое с нечестивым. Иероним ответил пылкой речью в защиту античных авторов, снабдив её доводами, использовавшимися для аргументации многие столетия спустя. Он предположил, что каждый читатель в процессе личной переработки и интерпретации старого текста превращает его в новый и этот новый текст может пролить свет на такие аспекты реальности, о каких его автор и не задумывался. «Мои усилия, — писал Иероним, — благоприятствуют христианству, а то, что я, как говорят, оскверняю себя обращением к языческим текстам, лишь увеличивает число тех, кто разделяет мою веру»[102]

. Кроме того, разве не к Слову Божию следует относиться с предельным почтением и стремиться перевести его высочайшим стилем, какой знает язык? И разве не мастера древности лучше всех владели этим высочайшим стилем? А потому разве будет грехом изучать их произведения? Эразм Роттердамский, автор примечаний к письмам Иеронима, сделал комментарий по существу: «Разве сам Христос не красноречив? И если Цицерон красноречиво говорит о своих богах, то что мешает христианину так же красноречиво говорить о святости и истинной религии?»[103]

Блаженный Августин, живший примерно в то же время, что и Святой Иероним, в юности также много часов провёл за чтением античных авторов; но когда проблема конфликта античной и современной ему культур встала перед ним, он решил её по-своему. Августин родился в 354 году в городе Тагасте, в Нумидии (современный Алжир), в семье, где мать-христианка пыталась привить сыну собственную веру. Однако мальчик явно более, чем христианским мировоззрением, интересовался культурой Греции и Рима — Рима в большей степени, чем Греции, так как, даже повзрослев, он не мог в полной мере понимать греческий язык[104]

. Возможно, греческая литература нравилась ему меньше произведений на латыни именно потому, что он не мог с лёгкостью читать её? «Гомер, как и Вергилий, мастерски сплетал нити рассказа, вкрапляя в них блёстки богатейшего воображения, — писал Августин, — и тем не менее его произведения не были мне по душе — думаю, так же, как не приходятся по душе греческим мальчикам произведения Вергилия, которого они вынуждены изучать в школе, как я изучал Гомера»[105]

.

В Карфагене Августин некоторое время жил с женщиной, которая родила ему сына, но он, следуя родительским наставлениям, оставил её ради другой, выбранной ему матерью. Брак, однако, заключён не был. Не связанный семейными узами, Августин стал учительствовать в Риме, а затем — в Милане, где его наставником был пожилой епископ Амвросий, старый друг его матери. В юности Августин увлёкся манихейством — доктриной, гласившей, что Вселенная движима двумя силами, Добром и Злом, не зависящими друг от друга и находящимися в постоянном противоборстве. Далее, под влиянием Амвросия и работ греческого философа Плотина и неоплатоников он отрёкся от манихейства (позже он стал одним из самых яростных его противников), принял христианство и решил посвятить свою жизнь служению Господу. Он вернулся в Африку и основал там монашескую общину. В 396 году, во время поездки в Гиппон Регийский, его рукоположили в епископы. Прошло более тридцати лет, прежде чем в 428 году вандалы вторглись в Северную Африку и двумя годами позже осадили Гиппон. На четвёртый месяц осады, 29 августа 430 года, 76-летний Августин скончался.