Гончаров

О Ты, Кто принял имя Слова!

Мы просим Твоего покрова:Избави нас от похвалы

Позорной «Северной пчелы»

И от цензуры Гончарова.

Но стоит ли принимать всерьёз пену сиюминутного раздражения? За истинную, талантливую литературу Гончаров честно и последовательно боролся в цензурном комитете, ему удалось отстоять сочинения Д. И. Фонвизина, A.C. Пушкина, М. Ю. Лермонтова от цензурной правки. Многие его знаменитые современники выражали искреннюю благодарность за «заступничество» от досадных придирок. Алексей Феофилактович Писемский однажды напишет Гончарову письмо с характерным признанием: «Вы знаете, как я высоко ценю ваши литературные мнения и как часто и много пользовался вашими эстетическими советами и замечаниями. Но помимо этого, вы были для меня спаситель и хранитель цензурный: вы пропустили четвертую часть «Тысячи душ» и получили за то выговор. Вы «Горькой судьбине» дали возможность увидеть свет в том виде, в каком она написана». Защищает Гончаров-цензор и честную, талантливую журналистику, которая ставит перед обществом острые вопросы. Он как цензор официально возражает сторонникам подавления реформаторских идей: «Могла ли журналистика… оставаться глухою, слепою, словом, мертвою в общем движении преобразований? Отвергать ее участие в этом движении и стараться видеть в ее деятельности только вред значит лишать ее всякого серьезного значения, осуждать на безмолвие или на такую роль, в какой она в нынешнее время оставаться не может».

О направлении цензорской деятельности Гончарова косвенно высказывается в своём дневнике от 18 января 1858 года

A.B. Никитенко: «Говорят, министр народного просвещения потерпел сильное поражение в заседании совета министров в прошедший четверг, где он докладывал. Начало доклада, по-видимому, было хорошее. Министр прочитал записку о необходимости действовать по цензуре в смягчительном духе. Записку эту писал князь Вяземский с помощью Гончарова. Против Норова восстал враг мысли, всякого гражданского, умственного и нравственного усовершенствования, граф Панин. Он не лишен ума, а главное — умеет говорить. Бедный Норов начал было защищать дело просвещения и литературы, но защита его, говорят, вышла хуже нападок. Панин, разумеется, восторжествовал, и цензуре велено быть строже».