Гончие Дзара

Тот смотрел в ответ, и в этот момент выглядел, как самый открытый человек из всех, что я когда-либо встречал. Его неугасающая улыбка приобрела вдруг оттенок дружеской теплоты и сочувствия.

— А ведь все просто до безобразия, — сказал он. — Риши, ведь ты погиб там на Шуоте.

Глава 7

Скрытый лаз

Он не сказал ничего нового. Лишь то, о чем я и сам в глубине души догадывался, но не обращал должного внимания. Впрочем, знать наверняка и догадываться — совсем не одно и то же, а потому легкий ступор я все же словил. Пару мгновений просто глазел в никуда, пока слова Затворника укладывались в голове, резонируя с моими внутренними ощущениями, и ни о чем не думал.

— Понимаю, такую правду нелегко принять… — начал Затворник, но я жестом попросил его помолчать.

— Дело не в правде, — проговорил я мрачнее, чем собирался, но, по сути, в этот момент был честен, как никогда. Дело и в самом деле было вовсе не в правде и не в одной из точек зрения, с которой на нее можно было бы взглянуть. Проблема, если таковое слово в данном контексте вообще уместно, заключалась в умалчивании. Мысли начали вязнуть в вопросах.

Чего Аргус опасался, когда вместе с Измой принял решение молчать о Шуоте? Его испугала моя внезапная жизнеспособность, тогда как я по всем правилам должен был бы валяться расплющенным в лепешку под каким-нибудь камешком? Или он переживал, будто я не сумею держать себя в руках и стану бросаться на каждого встречного, словно какое-нибудь одичалое животное? Или же посчитал меня опасной нежитью, внезапно ожившим зомби, и потому так подозрительно вел себя по прибытии на Боиджию? Неужто испугался? А может просто боролся с естественным отвращением?

Я не заметил, как массивные ветви паата, на котором мы с Затворником находились, жалобно застонали. Мелкая листва и щепки посыпались с кроны, а расположившиеся поблизости килпассы возбужденно заерзали на местах и зароптали, так что даже наездникам-махди не удавалось их утихомирить.

— Попридержи-ка гофаев, Риши, — появившаяся в голосе Затворника осторожность, вывела меня из созерцательной задумчивости, отчего гигантское дерево тут же угомонилось.

Я огляделся и только теперь обратил внимание на то, что ихор, до этого момента пенившийся у моих ног, расползся едва ли не по всему паату. Темная с алыми вкраплениями дымка распространилась по стволу и ветвям, точно некая едкая дрянь, едва не захватив в свои объятья и прирученных пернатых змеев. От увиденного мне сделалось до того тошно, что следующие несколько секунд я просто ничего не мог сделать. Понадобилось здорово напрячься и привести ум в состояние покоя, прежде чем охватившая округу черно-красная мгла растворилась без остатка.

Однако сам этот поступок произвел впечатление на моих новых знакомцев. И судя по всему, на каждого по-своему. Махди переглянулись и что-то забормотали на своем. Надеюсь, не ругательства.

— Риши, слушай, если ты все еще сомневаешься в моих словах…

Я перевел взгляд на Затворника, чье выражение утратило какую бы то ни было беспечность. Сейчас он выглядел сосредоточеннее прежнего. И чуточку взволнованным.

— Не сомневаюсь, — ответил я и, кажется, сделал большую ошибку.

Едва слова сорвались с языка, настороженность Затворника мгновенно сменилась презрительной ухмылкой. Он протянул:

— А. Так тебя уязвило, что твой приятель-куат тебе об этом не сказал, да? Как интересно.

Я напрягся быстрее, чем он успел сопроводить свои слова многозначительным движением бровей. Дымное щупальце, выросшее из левой кисти, молниеносно обвилось вокруг его горла: немного сдавить — и шея сломается.

— На что это ты намекаешь?

Затворник тут же отступил, хотя страха не выказал:

— Спокойно. Я ни на что не намекаю. Лишь изумляюсь твоей неисправимой наивности. Серые стражи бывшими не бывают и доверять им не стоит.

— А я никому и не доверяю.

Однако Затворник не купился.

— Врешь! — заявил он. — Не надо быть элийром, чтобы понять ход твоих мыслей, Риши. Тебя уязвило, что серый страж не рассказал тебе правду. Ты близко к сердцу принял его прежние слова и поступки, счел его если не другом, то союзником и теперь недоумеваешь, отчего он умолчал о самом главном. Ничего не упустил?

Не в бровь, а в глаз, как говорится. Ихор у горла лейра развеялся.

— Он мог ее и не знать, — заметил я, по большей части лишь для того, чтобы отвадить мерзкий и насмешливый внутренний голосок. — Он мог решить, что я ранен и потому забрать на корабль. Ты твердишь о моей смерти, однако вот он я — вполне себе живой. Труп совсем не напоминаю, и Аргусу неоткуда было что-то подобное знать.

Затворник, к моему удивлению, согласно кивнул:

— Это правда. Ты и впрямь очень даже жив, однако… — он выдержал драматичную паузу, — тут есть кое-какая деталь, в корне меняющая дело. Ты, Риши, сейчас здесь, на Боиджии, в то время как твое прежнее тело превращается в песок на Шуоте.

— Что значит «прежнее»?

Меня, точно недоумка, одарили очередной снисходительной улыбочкой.