Гонки на мокром асфальте

— Я уеду ненадолго. Дня на три-четыре. Хороший салат. Сама заливку делала?

Поскольку я их не видел, то не мог прочитать язык их тел, но есть вещи, которые собаки чуют. Тревогу. Напряжение. Страх. Волнение. Состояния эти являются следствием химических реакций и выброса определенных веществ в человеческом организме. Происходят они на психологическом уровне. То есть непроизвольно. Людям нравится думать, будто они выше инстинктов, на самом же деле все неизбежно реагируют на внешние раздражители. И я ощущаю реакцию их тел, чую выпуск химических веществ их гипофизом. К примеру, адреналина, имеющего очень специфический запах. Его я скорее осязаю, чем обоняю. Знаю, человеку трудно понять эту концепцию, но лучше ее не опишешь: я ощущаю привкус щелочи нижней стороной языка. Находясь на кухне, я почувствовал выброс адреналина организмом Евы. Очевидно, что она подготовила себя к отсутствию Дэнни во время гонок, но его отъезд в Соному стал для нее полной неожиданностью. Она испугалась и разозлилась.

Я услышал скрип ножек отодвигаемого стула, звон складываемых тарелок, слишком громкий. Ева явно нервничала.

— Ешь куриное филе, — сказала она, на этот раз твердо.

— Я наелась, — ответила Зоя.

— Как ты могла наесться, если ничего не съела?

— Я не люблю куриное филе.

— Ты не выйдешь из-за стола, пока не съешь все.

— Я НЕ ЛЮБЛЮ КУРИНОЕ ФИЛЕ! — выкрикнула Зоя, и мир вдруг окутал мрак.

Тревога. Ожидание. Волнение. Неприязнь. Все эти эмоции имеют свои запахи, и большинство их доносилось сейчас из гостиной.

После продолжительной паузы Дэнни сказал:

— Я сделаю тебе хот-дог.

— Нет, — возразила Ева. — Она доест куриное филе. Она его любит, а теперь просто капризничает.

Снова наступила пауза, во время которой я ощутил детские позывы к рвоте.

Дэнни едва не рассмеялся:

— Я сделаю ей хот-дог, не беспокойся.

— Она будет есть куриное филе! — выкрикнула Ева.

— Не любит она его. Хот-дог я ей сделаю, — решительно заявил Дэнни.

— Нет, не сделаешь! Куриное филе она любит, а капризничает, потому что ты здесь. Я не собираюсь готовить еще один обед только потому, что ей вздумалось покапризничать. Она просила меня пожарить ей это чертово филе, так пусть сидит и ест!

Гнев тоже имеет свой неповторимый запах.

Зоя захныкала. Я подошел к двери гостиной и заглянул внутрь. Ева стояла возле стола, лицо в красных пятнах. Зоя плакала над тарелкой с куриным филе. Дэнни поднялся, расправил плечи, чтобы показаться больше. Для главы семьи очень важно быть больше. Часто одна только его поза заставляет других членов семьи отступить.

— Ты переволновалась, — сказал Дэнни. — Может быть, тебе лучше пойти полежать, а я закончу с обедом?

— Ты всегда за нее заступаешься! — выпалила Ева.

— Я всего лишь хочу приготовить то, что она съест.

— Хорошо, — прошипела Ева. — Тогда я сама сделаю ей хот-дог.

Ева резко развернулась и вылетела на кухню, едва не сбив меня с ног. Она рывком открыла дверь холодильника, выхватила из него пакет с хот-догами, включила воду и швырнула пакет в раковину. Затем схватила с подставки нож и с силой вонзила его в пакет. И вот тогда-то вечер, состоявший из сомнительной аргументации, которую можно было впоследствии забыть, превратился в сплошное бесспорное доказательство. Нож словно возымел собственную волю и пожелал стать соучастником скандала. Лезвие его скользнуло по замерзшему мокрому пакету и впилось в левую ладонь Евы, точно попав в мякоть между большим и указательным пальцем.

Тихо звякнул о раковину нож, Ева взвыла от боли и схватилась за пораненную руку. Капли крови, смешиваясь с водой, образовывали розовые лужицы. Дэнни подскочил к Еве с полотенцем в руках.

— Дай посмотреть. — Он вытянул из руки Евы тряпку, которую она непроизвольно схватила и держала в своей вяло висящей ладони, словно та была не частью ее тела, а чужеродным предметом, протезом.

— Давай я отвезу тебя в больницу, — предложил Дэнни.

— Нет! — заорала Ева. — Не нужно никакой больницы!

— Надо наложить швы, — сказал Дэнни, оглядев открытую, истекающую кровью рану.

Она ответила не сразу. Глаза наполнились слезами, но не от боли, а от страха. Она боялась, что, войдя в больницу, уже никогда оттуда не выйдет, врачи ее не выпустят.

— Пожалуйста, — зашептала она, — не отвози меня в больницу.

Он шумно вздохнул и покачал головой.

— Хорошо, попытаюсь справиться сам.

Зоя молча, с широко раскрытыми глазами стояла рядом со мной и наблюдала за отцом, держа в руке кусочек куриного филе. Мы с ней не знали, что и делать.

— Зоя, маленькая моя, принеси коробку с пластырем «Бабочка». Она лежит в прихожей, на полке, — попросил Дэнни.

Зоя не двинулась с места. Да и как уйти — ведь она стала причиной маминой боли. Это ее кровь вытекала из Евы.

— Зоя, пожалуйста, скорее неси пластырь, — повторил Дэнни, поддерживая Еву. — Он лежит в синей коробочке с синей полосой. Буквы на ней красные. Написано «Бабочка». Ты ведь знаешь букву «Б», да?

Зоя помчалась в прихожую искать коробку. Дэнни провел Еву в ванную комнату, войдя в нее, запер дверь. Я услышал, как заплакала от боли Ева.