Гонки по лабиринту

Начальная сила его удара убила всех в радиусе двадцати метров от машины, кому не посчастливилось защититься от прямого взрыва, и сбила людей в полуквартале от него. Огненный шар, выкатившийся из машины Шальнева, охватил фасад ближайших магазинов и поджег людей, сумевших пережить сам взрыв.

В последовавшем хаосе образы индивидуальных страданий оставались с Андреем, как будто он обладал ими всегда, как будто он родился с памятью о них, уже заложенной в его душе: две девочки-подростка, стоявшие рядом с ним, которые были сбиты с ног оборванной левой половиной одного из молодых менял, сложенные разноцветные рубли все еще были в его пальцах; маленький уличный мальчишка, перекинутый через горизонтальную руку старомодного уличного фонаря в метрах десяти от него, одна нога закинута за голову, как у марионетки; женщина, которая продавала мороженое с двухколесной тележки, и чей маленький белый череп был полностью и хирургически освежеван в одно мгновение летящим стеклом; цыганский ребенок, чье обугленное и пылающее маленькое тельце, руки и ноги были вытянуты вперед, вращалось и подпрыгивало на капотах автомобилей, как жуткое карнавальное чучело.

Еще до того, как жар от взрыва начал спадать с его лица, как от зловонного, горячего дыхания, Андрею пришло в голову, что Гоча грустил немного.

Теперь это останется тайной - первая крупица удачи, которая выпала на долю молодого человека за всю его короткую, скучную жизнь.

***

Глава 34

Инстинкт выживания Шальнева воспользовался хаосом. Если кто-то и заметил его перемещение, то наверняка был отвлечен взрывом и его причудливыми последствиями. Среди криков, пламени, гудков, сирен и толкающихся, охваченных паникой людей, рвущихся прочь-а затем обратно - от огня и ужаса, Андрей пробирался на восток по узким улочкам, заполненным потоками широко раскрытых глаз, растерянных мужчин и женщин, идущих навстречу взрыву, притянутых к катастрофе тем внутренним магнитом в человеческой природе, который заманивает любопытного человека в самое лоно бедствия.

Один раз он ненадолго остановился, чтобы блевануть в сточную канаву, а потом двинулся дальше. Не только взрыв сделал его слабым на коленях. Он больше не мог считать себя аутсайдером в этом эндемичном насилии, как бы он ни пытался его осмыслить или рационализировать. Он стал неотъемлемой ее частью, частью этой особой серии насильственных событий, и если бы он вдруг перестал существовать, он был уверен, что его отсутствие уменьшило бы ее в какой-то мере. Ад насилия ДНР прилипал к человеку, как напалм, если тот были достаточно глуп, чтобы позволить себе попасть под огонь. И он сделал именно это, с поразительной степенью наивности.

Обернувшись, чтобы посмотреть туда, откуда он пришел, он увидел огромный темный столб дыма, поднимающийся над крышами зданий. На узких забитых улицах завыли сирены. Он отвернулся и пошел дальше, единственный человек в пределах квартала, идущий в противоположном направлении от взрыва.

Андрей начал искать по карманам телефон. Подрагивающими руками он вытащил финское чудо техники и набрал номер Пительникова.

***

Глава 35

Пительников изучал Андрея, его помятый костюм и мешковатые глаза создавали обманчивый образ человека, чей разум, по сути, был столь же упорядочен, как и его внешность.

- Я добьюсь, чтобы вас выдворили из ДНР, - сказал Пительников таким тоном и манерой, что если бы кто-то посторонний не знал значения слов, то пропустили бы удар послания. Интонация и содержание не имели никакого отношения вообще. - Вмешивается во внутреннюю политику, мешает нашим дипломатическим усилиям, якшается с агентами СБУ...

Их разделяла всего пара стульев, и Андрей смотрел в покрасневшие глаза Пительникова. Он не знал, связано ли их раздражение больше с недосыпанием или с водкой, но что касается слов Пительникова, Шальнев был почти уверен, что он блефует. Версия о агентах СБУ должна была быть диким предположением.

- ...вмешательство в политику министерства иностранных дел...

Шальнев ничего не ответил.

- нарушает " оперативный климат"...

- Чего ты хочешь? - Спросил Андрей тем же тоном.

- Все, что у тебя есть.

- Относительно чего?

- Относительно всего, что ты сделал с тех пор, как попал сюда, - без энтузиазма ответил Пительников.

- Тогда тебе лучше начать оформлять бумаги, - сказал Андрей. - Но когда я вернусь в Россию, я буду задавать больше вопросов, чем тебе будет удобно. Как я уже говорил, я не верю в "большие соображения". Мне плевать на политику МИДа против жизни Дмитрия Белова или Елены Муравьевой. Мне нужен дневник Елены. Ну или любовницы Стрелкова и Безлера, если тебе так удобнее.