Гонки по лабиринту

- Борзюк, должно быть, приехал сюда. Он бы туда не вошел. Во всяком случае, не очень далеко.

−О кей.

−Вон там, в начале этого переулка, - сказал он. - Кто-то припарковался за кипарисами.

Диана огляделась. Вероятно, они наблюдали за ними в бинокль, и ничего страшного, если они видели, что она знает об их присутствии.

−Сейчас это не имеет значения, - сказал Андрей, - но я хочу найти транспорт Борзюка, и я предпочел бы сделать это так, чтобы меня никто не видел. Давай просто выедем и поедем прямо к ним. Я предполагаю, что они не хотят, чтобы мы видели, кто они...

−А что, если они принадлежат Энгарту?

− Борзюк был человеком Энгарта, и я сомневаюсь, что Борзюк хотел, чтобы кто-то был с ним. Просто подъезжай туда, они уедут.

Диана вырулила на дорожку, и тут же припаркованная машина развернулась из-за кипарисов и исчезла. Андрей втайне почувствовал облегчение. Он дошел до того, что уже не знал, справедливы ли его суждения.

−Когда выйдешь на дорогу, возвращайся к входу, − сказал он. −Я собираюсь поискать машину, возможно, "Чероки" или что-то в этом роде, или фургон, припаркованный в одиночестве. Наверное, он ее где-то оставил. Иди медленно и смотрите на полосы слева от тебя. Я прикрою то, что справа.

−Там. −Диана быстро убрала ногу с педали акселератора, но позволила "Роверу" работать на холостом ходу. Она откинула голову на спинку сиденья, чтобы позволить Андрею посмотреть перед собой, и действительно, зеленый "Чероки" был припаркован в одиночестве на середине дорожки.

- Иди мимо, - сказал Шальнев. − Развернись и возвращайся, отъезжай ровно настолько, чтобы я мог открыть дверь и выйти, используя кипарисы в качестве укрытия. После того, как я выйду, поверни и иди в переулки на другой стороне проспекта. Просто объезжай, останавливайся или делай что хочешь. Дай мне десять минут. Потом возвращайся и забери меня оттуда, −сказал он, указывая на две полосы от "Чероки" Борзюка.

- Ладно, я поняла, - сказала Диана. И она это сделала. Она сделала точно так, как просил Андрей, развернулась, вернулась и остановилась, когда Андрей выскочил, а затем перешла на противоположную полосу, продолжая ехать.

Андрей побежал за могилы и через несколько мгновений уже подходил к водительской дверце "Чероки". Она, конечно, была заперта. Он подобрал кусок гранита возле одного из склепов и ударил в боковое окно, звук быстро затих среди рядов и рядов гробниц. Он протянул руку и отпер машину. На переднем сиденье лежали рация и небольшой блокнот, который он тут же схватил. Под передним сиденьем он нашел коробку патронов к пистолету, который носил с собой Борзюка, его кобуру от пистолета и сунул ее в карман пиджака вместе с блокнотом. "Чероки" был дрянной. Копии двух ежедневных газет.

На полу валялись пустые бутылки из-под пива, которые звенели под бумагой, когда Андрей торопливо ощупывал песок. Он нашел пластиковый контейнер с беляшами и запачканный жиром пакет с остатками еды.

На заднем сиденье Андрей поднял еще один экземпляр газеты и обнаружил пистолет-пулемет "УЗИ". Он был хорошо смазан и имел полную обойму. Он взял ее. Теперь, когда "Чероки" был взломан, было бы безответственно оставлять там "УЗИ", но ему было хлопотно его иметь.

Двигаясь быстрее, он вернулся на переднее сиденье и попробовал открыть бардачок. Он был заперт. Он вылез из машины, снова поднял кусок гранита, заполз обратно и принялся колотить по замку, пока тот не открылся. Внутри, перевязанная резинками, лежала толстая пачка удостоверений личности жителей Донбасса, мужчин и женщин всех возрастов, которые, как догадался Андрей, находились в темных подвалах где-то в застенках тайных тюрем ДНР. Очевидно, Борзюк не всегда держал такие улики в своей машине. Он, без сомнения, собирался сделать доставку. Вместе с этими карточками лежал еще один блокнот, поменьше первого. Андрей положил в карман все удостоверения личности и записную книжку. Больше в купе не было ничего, что представляло бы непосредственную ценность. Он начал пятиться к выходу из машины, но в последний момент сунул руку в бардачок и достал оттуда пару карт ДНР, лежавших на дне.

Он выбрался из "Чероки" и закрыл дверь. Солнце уже скрылось за горизонтом, и день быстро приближался к тому часу, когда все краски утратили интенсивность, смягчились и стали пастельными, как раз перед тем, как все сменилось оттенками синего, сланцевого и угольного.

Выбежав обратно на аллею, он был благодарен за раскрашенные стволы кипарисов в угасающем свете. Оказавшись в пятидесяти метрах от проспекта, он повернул направо и стал пробираться между могилами по одной-двум дорожкам на запад кладбища. Темнота сгущалась быстрее, чем ему хотелось, и вдруг слева от себя он увидел задние фары "Лендровера" Дианы. Она поворачивала и возвращалась, медленно ведя машину.