Гонщик

«Убирайтесь! Вон отсюда!» Она постаралась вложить в этот бессловесный приказ как можно больше силы. Дволлы не ушли, но, по крайней мере, отползли на несколько метров. Не теряя времени, группа двинулась обратно к манокарской машине. Впереди шел силарец, за ним пошатывающийся Кезем, потом Риган и последняя – Тина. Дважды дволлы пытались добраться до намеченной жертвы, но они с трех сторон окружали манокарца и отбивали атаку. Оказавшись в кабине, Кезем как подкошенный рухнул на пол.

– Обморок, – склонившись над ним, определил Риган.

– Неудивительно, один раз его уже чуть не съели. – Вытащив из аптечки медавтомат, Тина произнесла по-манокарски: – Пациент первого уровня, код четыре нуля – два – девять – восемь.

«Психоэмоциональная перегрузка, – высветился на экранчике диагноз. – Рекомендуется инъекция кордиглирола. Делаю инъекцию кордиглирола».

Веки манокарца затрепетали. Он сел, огляделся. Потом спросил:

– Откуда вы знаете код второго уровня?

– Я назвала код первого.

– Это же проступок! – занервничал Кезем. – Я не имею право пользоваться кодом первого уровня, там другие лекарства! Что вы мне вкололи?

– Кордиглирол.

– Редкое дорогое лекарство, для высшей элиты! Вы что, хотите сделать из меня преступника?!

С несчастным видом он уселся у стены и поплотнее запахнул куртку.

– Нашел из-за чего переживать, – проворчал Риган и повернулся к силарцу: – Вейтооги, расскажите нам о дволлах. Кого они едят и кого не едят?

– Дволлы едят, если слабый, неактивный разум. Если активный – боятся. Вы сами видели.

– Что вы понимаете под активным разумом?

– Активный разум мыслит. Сам для себя решает. Сам определяет. Сам дает оценки. – Вейтооги возбужденно зашевелил ветвями, потом добавил: – Языковой барьер. Словарь плохой.

– Вы намекаете на то, что я перечисленными качествами обладаю в недостаточной степени? – ровным голосом спросил Риган. – Дволлы нападали на меня, хоть и довольно вяло.

– Я не намекаю. Решаете – вы сами. Вы спросили про дволлов, я ответил. – Вейтооги заглянул в словарь. – Не хотел задеть человеческое самолюбие.

Риган устроился в кресле перед пультом и тоже задумался, недовольно глядя сквозь стекло на заснеженное ущелье.

– Тина, двое обиделись, – пошевелив глазами на отростках, констатировал силарец. – С вами можно общаться? Есть вопрос.

– Можно, – кивнула Тина. Она опять села в проеме, чтобы не пускать дволлов в кабину.

– Вы – киборг? Искусственное тело?

– Частично искусственное. У меня синтетические мышцы и кости… плюс кое-какие усовершенствования, которых нет в человеческом организме.

– Зачем?

– Тергаронский эксперимент.

– Зачем это вам? – уточнил силарец.

– Мне нравится быть киборгом. Кроме того, у меня не было другого способа удрать с Манокара. Мы с Кеземом – соотечественники.

– К несчастью, – тихо, но так, чтоб его услышали, вставил манокарец.

– У нас другая концепция, – поглядев в словарь, сообщил Вейтооги. – Другой путь. Надо развивать разум, и тогда разум совершенствует тело. Сам, без операции.

– Хорошо, – не стала возражать Тина. – Путь у каждого свой.

– Зато ваш путь – порочный и тупиковый! – опять вмешался Кезем.

Тина не ответила. Она понимала, что с ним сейчас творится: мало того, что администратор второго уровня оказался пленником, в придачу к этому он был обязан жизнью существам, которых сызмальства привык презирать, – негуманоиду, женщине и человеку из внешнего мира. Их превосходство его угнетало, и ему очень хотелось одержать верх хотя бы в споре.

– Что, нечего возразить? – На бледном, измученном лице Кезема появилась вызывающая усмешка. – Внешний мир деградирует, там на каждом шагу можно встретить наркомана, проститутку или преступника! И власти так называемых высокоразвитых сообществ ничего не могут с этим поделать! Тина, скажите, это не так?

– Не совсем так. Во-первых, вовсе не на каждом шагу. Во-вторых, во внешнем мире у человека есть выбор – деградировать или нет.

– Если разрешить человеку выбирать самому, он ничего хорошего не выберет! На Манокаре вас ждала такая жизнь, для которой вы предназначены, а сейчас вы чем занимаетесь? Вы любите насилие, для женщины это позор!

– Кезем, я бы на вашем месте не затрагивала тему насилия. На Манокаре его больше, чем в любом другом мире.

– Вы хоть раз видели на Манокаре уличную драку? Это чрезвычайное событие, большая редкость! А в здешнем космопорте я за два дня оказался свидетелем трех потасовок. Мерзость…

– Рошеген – нецивилизованная планета, – пожала плечами Тина. – По нему нельзя судить обо всей Галактике. Драки на Манокаре – большая редкость, я согласна, а как насчет телесных наказаний? В детстве вас часто били?

– Не били, а воспитывали, – поправил Кезем. – Как всякий зрелый член общества, я благодарен своим наставникам.