Гонщик

Молодой человек привел меня в небольшую комнату позади торгового зала. Обставлена она была скромно: стол, кресла, небольшой диван. Явно нейтральное место, специально устроенное для переговоров. Впрочем, судя по давешней репутации Вольдемара Стриженова, и это уже большой прогресс.

Шнидт ждал меня в кресле сбоку от стола. На столе же, сервированном для кофе, лежали мои очки.

- Добрый день, Альфред Карлович, - учтиво поздоровался я.

- Добрый, добрый, Владимир Антонович. Присаживайтесь. Желаете кофия?

- С удовольствием.

- Тогда, будьте добры, налейте себе самостоятельно. Сливки, сахар – по вашему вкусу.

Я наполнил из кофейника малюсенькую чашечку, добавил немного сахара и присел в соседнее с хозяйским кресло.

- Ваши гогглы, - кивнул Шнидт на стол. – Знатно вы их приложили.

- Увы, да. И хочу вам сказать спасибо: по сути, гогглы вашей работы меня спасли.

Я взял отремонтированные очки, покрутил в руках. Внутренняя поверхность левого стакана была ровной и гладкой. Никаких следов повреждений. Да и сами гогглы выглядели как новые. Словно прочтя мои мысли, мастер извлек из кармана латунный стаканчик.

- Оправу пришлось частично заменить. Вот, полюбуйтесь.

Я принял из его рук блестящий цилиндрик. Да, это был именно мой: вот и свинцовая борозда на месте.

- Знаете, что это такое? – спросил Шнидт.

- Разумеется, - пожал я плечами. – След от пули.

- Вы так легко об этом говорите! – возмутился мастер.

- А что сейчас-то волноваться? Пуля цели не достигла, все обошлось.

- Вы слишком беспечны, молодой человек! – нахмурился старик. – Вам следовало бы известить об этом полицию.

- И что бы сделала полиция? Вот это, – я подбросил стаканчик на ладони, - говорит лишь о самом факте выстрела. Личность стрелка неизвестна. Тем более, что это я обнаружил лишь на второй день после гонки. Спасибо вам за беспокойство, но следственные действия спустя месяц после происшествия обречены на провал. Я же не забываю об опасности, и принимаю надлежащие меры предосторожности.

Насчет мер я, конечно, преувеличил. Но со времени бала покушений и даже намека на них не случалось, и я решил для себя, что неведомые столичные заказчики успокоились и прекратили попытки меня извести.

- И еще, Альфред Карлович: хотелось бы понимать ваши мотивы. Для чего вы затеяли этот разговор? Что движет вами? Нежелание терять потенциального клиента или что-то еще?

Шнидт остро взглянул на меня, чуть прищурился, будто прикидывая: достоин ли я сакрального знания.

- Знаете, Владимир Антонович, еще в начале лета такого разговора бы не состоялось. Но этот выстрел, - он указал на стакан, хранящий след пули, - что-то изменил в вас. И, насколько я могу судить, изменения эти вполне положительные. По крайней мере, вы начали действовать как мужчина. После вашего заказа на новые гогглы я навел некоторые справки по своим каналам.

- И воспылали ко мне симпатией? – со скепсисом в голосе спросил я.

- Ничуть. Но… я могу быть уверен в том, что наша беседа останется между нами?

- Разумеется. Как вы заметили, я действую, по-мужски.

Мастер снова нахмурился.

- Довольно сарказма! Вопрос таков, что мне пришлось на это пойти. Вы ведь знаете, что у меня имеется внучка?

- Да. Ее мобиль припаркован возле вашей лавки.

- Ну да, ну да…

Голос Шнидта смягчился. Даже легкая улыбка появилась на мрачном лице.

- Анастасия с детства была увлечена техникой и всяческими механизмами. И, конечно, гонками.

- Это… заметно, - с ехидцей прокомментировал я.

Шнидт проигнорировал мою эскападу и продолжил:

- А с определенного возраста стала интересоваться и гонщиками. И вы, как безусловно талантливый молодой человек, неоднократный победитель соревнований, стали предметом ее девичьих мечтаний.

Я с трудом удержался от фейспалма: только этого мне не хватало! Шнидт же продолжал:

- В то время вы были совершенно бесцветны. Кроме того, рядом с вами крутилась эта… Неклюдова. Я свою внучку люблю и, по возможности, оберегаю от недостойных кавалеров. Естественно, я постарался перевести ее внимание в сторону более подходящих объектов. Сейчас же она увлеклась этим Вернезьевым.

Старик скривился. Я был с ним солидарен: типчик еще тот. Но я-то тут при чем? Шнидт же замолчал и выразительно глядел на меня, видимо, ожидая, что я тут же все осознаю и кинусь в бой за честь прекрасной дамы. Видимо, обожаемая внучка вывернула его мозги набекрень. Придется вправлять.