Гонцы смерти

Ночью Лара свернулась калачиком, прижалась к нему и мгновенно заснула. А Турецкий уснуть не мог. В голове то и дело возникали лаконичные строчки заключения химиков. Значит, никаких химических воздействий, никаких ядов. Вспышка давления, неизвестно чем вызванная. «Поневоле поверишь в аппарат этого… — Александр Борисович наморщил лоб, стараясь вспомнить фамилию изобретателя. — Бородин, Воеводин… Володин! Тьфу ты! Но если американцы искали его полгода, то куда он мог провалиться? И почему? Фээсбэшники зашифровали?» Но тогда они должны были знать, что случилось, а Фомин в восемь вечера позвонил Турецкому и минут сорок расспрашивал его о том, что могло случиться с Шелишем. Расспрашивал искренне и обеспокоенно. Ему тоже Ковалеву надо докладывать. Если б Володин был в их руках, они бы тихо молчали в тряпочку. А тут, видно, вообще ничего не знают. Фомин обиделся еще на то, что Реддвей общается исключительно с Турецким, а не заявился сразу же к ним. Потому что официально Антитеррористический центр в России возглавляет ФСБ, а не прокуратура. А Питер как бы руководит таким центром в международном масштабе.

— Какого черта он валандается с вами? Я же знаю, что он и сейчас у тебя! — сказал жестко Фомин.

«Проболтался, приятель! — поймал его Турецкий. — Значит, номерок Реддвея вы все же прослушиваете! Иначе откуда тебе знать, что он у меня». Впрочем, в этом следователь и не сомневался, но такое признание дорогого стоит.

— Ты его медом, что ли, потчуешь? — не унимался Фомин.

— Банькой, — заметил Турецкий, внимательно слушая, как Фомин отреагирует. Он не сбрасывал со счетов и версию с фээсбэшниками, долбанувшими Дениса. Грязнов-старший отдал снимки протектора на автотехническую экспертизу в лабораторию гаишникам, попросив найти эту машинку. Через недельку у Славки память должна проясниться. Можно, конечно, попробовать гипноз, но недельку можно подождать.

— Какой банькой? — не понял Фомин.

— Обыкновенной, по-черному, со снежком и пивом, — усмехнулся Турецкий.

— Ну, баньку и мы можем организовать, — с упреком сказал Фомин. — Ты ему подскажи там, что как-то неприлично нас обходить стороной.

«Не отреагировал на баньку, — подумал Александр Борисович. — Хотя мог и сыграть, они это умеют. Но о Володине они ничего не знают, тут чутье меня не подводит».

Лара неожиданно вздохнула во сне и еще сильнее к нему прижалась, сбросив с себя одеяло. Турецкий поднялся, укрыл ее длинные стройные ноги. Сходил в туалет, потом прошел на кухню, выпил сухого светлого вина, наполовину разбавив его водой. Сел голышом на табурет и закурил. Свет зажигать не стал. В окно смотрела полная луна, заливая кухню голубоватым светом.

«Значит, надо искать Володина, — вздохнул Турецкий. — Пускать Славку, как гончую, по следу. Он способный. Если, конечно, не сам Володин нажал свою кнопочку в 16.15 сегодня днем. Но это тоже вряд ли. Иначе американские спецслужбы его бы нашли. Скорее всего, Володин залег на дно с помощью братьев ученых. Если он жутко талантливый, то надо искать такого же талантливого, только под другой фамилией, и проверять. Это первое. С физиками переговорить. Они таких помнят и знают. Второе. Кто-то кнопочку все же нажимал и, судя по всему, находился неподалеку. Их могли видеть. Удобнее это сделать из другой дачи или из машины. Проверить все спецпропуска. Кто, приезжал, к кому. Хотя доказать будет ничего невозможно, пока не найдется Володин. Без него не докажешь».

Турецкий налил себе остатки вина, достал лед из морозилки. Если сейчас с неба свалится Ларкин папаша-сейсмолог с женой, хорошенькую картинку они узреют на своей кухне. Пожилой мужик расхаживает по ней голышом. Уже половина второго. Денис не позвонил. Но это еще ничего не значит. Они могут позвонить и утром. Но если не позвонят, выходит, они его раскусили. Значит, у них тут есть крепкие связи. Хотя их не может не быть. Или уж слишком осторожные. Ему только террористов сейчас для полного счастья не хватало. Пусть Питер подключает фээсбэшников. В конечном счете это их работа. Чего он опасается? Когда Александр Борисович спросил у него об этом впрямую, Реддвей как-то поморщился и ничего не ответил. Что-то он знает, но делиться не хочет. «Тоже гусь! — разозлился следователь. — Я на него паши, а он делиться информацией не хочет. Завтра же расколю его, иначе пошлю подальше!»

Турецкий вздохнул. Задумался. «А может быть, он делает правильно: лишняя информация, да еще какая-нибудь гадостная про славную ФСБ, мне ни к чему. Неужели от них просачивается информация?»