Гора

Наконец я подхожу к цели всей моей, да и не только моей, а любой жизни – к вершине. Сто шагов и я уже там. Шаг. Шаг. Шаг. Шаг… Споткнулся, упал. Шаг. Шаг. Снова упал. Это уже не смешно. Неужели я не дойду. Помру в тот момент, когда до достижения цели остается так мало… Нет, я дойду. Шаг. Шаг. Каждый шаг даётся всё тяжелее и тяжелее, но сдаваться нельзя. Шаг. Шаг. Шаг… Пришёл. Стоило мне ступить на вершину, как я перестал хромать и без единой мысли в голове пошёл вперёд. Вперёд по километровой ровной площадке, которую образовывала вершина. Вперёд к силуэту, смотрящему вдаль.

Подойдя ближе к этому человеку, я узнал в нём того сидящего старика. Внешне он был похож на что-то среднее между Германом Гессе, Ганди и мной – Гавриилом Герасимовым, Главным Героем истории моего пути. Этот Герман Ганди плакал. Вернее, мне так только показалось. Когда я подошёл к нему действительно близко, оказалось, что он смеётся. И не просто смеётся, а заливается смехом. Но он увидел меня и засмеялся еще сильнее. Когда я кинул на него вопросительный взгляд, он поднял руку с длинным указательным пальцем без ногтя и указал мне на вид, открывшийся с края вершинной площадки. Это был лес гор. Бесконечное количество вершин, похожих друг на друга, которые были хорошо видны даже без бинокля. Но я всё-таки решил посмотреть на них через бинокль. Все горы оказались не такими уж и похожими. Но одна вещь объединяла их – ни на одной из них не было людей.

– А почему эти г… – начал было я.

– Потому, что это твои горы – перебил меня старик, – Ты должен пройти каждую, пока не достигнешь истинной цели. Но не бойся. Тот факт, что ты меня встретил – подтверждает, что идти тебе – не так уж и далеко. Цель твоя рядом, но сколько тысяч гор ты должен пройти, чтобы её отыскать – зависит только от тебя. Ну или может от меня. Только помни – как бы быстро, или медленно ты ни шёл – ты всё равно достигнешь своей вершины.

Стоило мне немного вдуматься в слова старика, как я обнаружил себя летящим вниз со своей вершины под громкий, непрерывный и непрерываемый, но прерывающий и прорывающий паутину жизни смех.

***

Как только я очнулся, мне тут же вручили тележку со снаряжением, и я пошёл. Я продолжил свой путь, теперь уже на другую гору. Но с новым снаряжением и новой памятью.

Я проходил эти горы одну за одной, каждый раз забывая обо всех предыдущих. Пути мои были разными: какой-то раз я весь путь провёл в поле, другой раз я сходу начал с асфальта. Когда-то гора была совсем маленькой, а когда-то мне приходилось подниматься на неё восемьдесят или даже девяносто лет.

Иногда я даже встречал Тимура, неизменно поедающего свои бублики. Хотя может это был и не он.

Каждый раз у меня было разное снаряжение, но я всегда достигал вершины. Мне всегда хватало снаряжения для достижения цели. Я поднимался на вершину и снова падал, начиная всё сначала.

Я успел походить, наверное, со всеми видами рюкзаков. Успел в полной мере понять назначение камней в рюкзаке-кресте. Сколько-то раз я доходил до вершины, даже не перейдя на рюкзак, с тележкой.

С каждой новой горой, мой нарциссизм становился всё менее выраженным, а желание подняться всё менее сильным, пусть я и не отдавал себе в этом отчёта.

В один из подъемов, мне выдали потрясающее снаряжение. Такого дорогого я никогда не видел. Через бинокль можно было увидеть даже жизнь в других странах, а с помощью радиоустановки, можно было с этой жизнью даже поговорить. Также у меня были словари на десять разных языков, несколько музыкальных инструментов, золотая корона и куча денег. А еще… там были крылья. Я, разумеется, не сразу понял, что это такое, мне нужен был некий жизненный опыт, чтобы разглядеть их. Но, наконец осознав эту возможность, поняв, что я могу сделать с их помощью – меня стошнило. Именно в тот момент я в действительности осознал, что ноша такого снаряжения – слишком тяжела, а крылья – ни к чему не приведут.

Тогда я стал думать. Я стал подвергать сомнению необходимость в том или ином элементе снаряжения. Через какое-то время я отказался от всего, кроме бинокля. Через него я стал разглядывать элементы чужого снаряжения и размышлять об их необходимости. Я практически не поднимался в гору, всё время уделяя разглядыванию и анализу чужого снаряжения. Когда я убедился в бесполезности и бессмысленности любого элемента снаряжения каждого человека, я выбросил и свой бинокль.

Продолжив путь без снаряжения, меня поразило то, что я не умер и даже не стал хромать. Я шёл свободно, не отвлекаясь на еду и сон. Я совсем не сразу заметил, что, выбросив бинокль, перестал встречать людей. Раньше всегда кто-то был рядом, но сейчас – никого.