Гора Мборгали

О чем стоит призадуматься, так это о сообщении, полученном из Тбилиси. Им уже известно, что Гора ушел в побег, говорят, "сообщил Хабибулаев". Начнем с того, что он Хабибулин, а не Хабибулаев. А проще называть его Хабибулой, в преступном мире он известен под этим именем. Как он оказался в Тбилиси? Освободили его за два месяца до побега Каргаретели. Что с того? Были друзьями? Таких сведений нет. Может, у них давняя дружба, а они по каким-то соображениям скрывают свои отношения? Откуда нам знать? Хабибула беглец вроде Каргаретели. Не исключено, что в прошлом они вместе сидели, а может, и в побег вместе ходили. Надо проверить! Если, предположим, я задам Хабибуле вопрос, зачем он ездил в Тбилиси, он лопнет со смеху. А интересно, зачем он все-таки ездил? Ездил сообщить, что Каргаретели из лагеря бежал, да?.. Митиленич, что-то здесь не вяжется! Э-э-э! А где сейчас живет этот Хабибула?.."

Гора стоял на лыжах и, опираясь на костыли, насилу волочил ноги. Суставы ныли, настроение было подавленным. Он шел шаркая и думал:

"Эх, Кола, Кола, каким верным и надежным другом ты был... Моя жизнь состоит из сплошных потерь! Люди уходят один за другим... Нас, реабилитированных политических, только в Тбилиси было не меньше двух сотен. После каждого футбольного матча мы собирались возле киностудии "Грузия-фильм". Приветствия, сбивчивые разговоры обо всем и ни о чем, любовь, воспоминания... Потом расходились по несколько человек - кто куда. Спаянность, взаимовыручка, верность... Мы были в ответе друг за друга, делили беды и радости. Чтобы кто-то проявил равнодушие, остался в стороне?! Такого не было. Что же произошло?.. Время, возраст, болезни прибрали постепенно всех еще в бытность мою в Тбилиси. Уходят самые близкие люди... Каково оплакивать их одного за другим?! Каждый из них уносит частичку твоей жизни... Был среди нас грузинский еврей Абрек Батошвили, человек удивительной души. Большая часть грузинских евреев уехала в Израиль. Абрек не уезжал, не мог оставить могилы своих предков. Его ремеслом была война. Под старость он уже не мог быть полезным обетованной родине. Благородство не позволяло ему стать пенсионером в стране, и без того втянутой в постоянные войны. Под конец уехал и он. Я узнал об этом в последний мой приезд с Севера, когда получил весточку с грустной фразой: "У меня здесь больше никого не осталось". Смерть, похороны, скорбный плач... Кола, Кола, тебе я могу признаться, может, оттого и сбежал я в Россию, что больше не мог этого вынести... Теперь и ты покинул меня, Кола!.. Ты отвел от меня столько бед, несчастий, и вот... Как же мне есть твое мясо?! Или на свете ничего святого не осталось?.. Даю тебе слово, слово мужчины, - я коснусь тебя только на последнем издыхании, клянусь Богом и святым Георгием Атоцним... Кола, а хочешь, я расскажу тебе, сколько раз спасали меня от смерти настоящие парни, такие, как ты! Ладно, перестань! Что за тирада!.. То ли смеешься, то ли плачешь, не поймешь... Тогда я тебе расскажу вот что... Да, да, расскажи-ка тот случай в "Иберии". Гостили в Тбилиси две немки: пожилая и молодая, прекрасная. Остановились в гостинице "Иверия". Днем мы возили их по городу, окрестностям, показывали, как водится, достопримечательности, а вечером я пригласил дам поужинать в ресторан "Иверия". За соседним столиком шел пир горой. Кутили пятеро парней, к тому времени уже крепко набравшихся. Едва оркестр заиграл танец, как один из них пригласил мою красотку. На следующий танец к ней подскочил другой. Она пошла и с ним. Когда перед нашим столиком вырос третий, уже вмешался я оставь, говорю, она устала. Кавалер ругнулся в ответ. Будучи сам под хмельком, я, не раздумывая, шарахнул его в челюсть. Парень, и без того нетвердо державшийся на ногах, качнулся и, падая, ухватился за скатерть соседнего столика, сдернув на пол все, что на нем было. Люди повскакали с мест. Рванулись собутыльники. На шум сбежались администратор, официанты, милицейские, дежурившие в те времена в ресторане, - словом, все. И пошел дым столбом. Насилу их оттащили, потому как парни были - будь здоров! Каждый мог бы ударом кулака свалить носорога. Покидая ресторан, они не жалели угроз в мой адрес. К тому времени закончили свой ужин и мы. Я проводил гостий до их комнат, попрощался. Вышел из гостиницы - парни в полном составе, все пятеро, стоят. Завидев меня, сомкнули ряд и двинулись. Я, Кола, прижался к стене, так хоть с тыла не подберутся. Силенок у меня хватало, но не на пятерых же бугаев... Вдруг откуда ни возьмись "Волга". Останавливается. Выходят Амиран Морчиладзе, Викентий Джмухадзе, Абрек Батошвили, Саша Папава, Тариэл Кутателадзе... Кто-то из них, то ли Абрек, то ли Викентий, окликает: "Гора, в чем дело?" Моих горланов как ветром сдуло, куда только подевались богатыри. Может, компанию узнали... Может быть... Эх, Кола, с твоей смертью забот у меня поприбавилось. Через пятьдесят-шестьдесят дней, в середине марта, я должен быть у Хабибулы! Смогу ли? Успею?.. Довольно, хватит ныть. Определим местоположение, уточним, сколько идти осталось..."