Гора в море

Почему? Часть возражений носили религиозный характер. Часть – морально-этический. Выступления сопровождались насилием. А жестоким фактом стало принятие законов, запретивших Эврима и всех будущих его версий в большинстве правительственных структур мира, включая все страны под покровительством Правящего директората ООН.

Затем Эврим попал на этот остров. Его изгнали. Выкинули. Несмотря на то что Эврима назначили руководителем данного проекта, спрятаться от этого факта было нельзя. Эвриму больше некуда было деваться.

В вестибюле Эврим сидел один, его лицо освещал свет терминала, рядом лежали оборудование и технологии, с которыми постоянно возилась Алтанцэцэг. У Ха возникла четкая картинка Пиноккио на полке среди бездушных кукол, бывших его предками, застрявшего между мирами живых и неживых, субъектов и объектов, пытающегося стать настоящим.

Когда Ха вошла, Эврим поднял голову.

– Ха, я продолжаю думать про то убийство смотрителя. Мне тревожно.

– Из-за чего?

Ха выдвинула себе стул. При виде сидящего в одиночестве Эврима ее охватило чувство сострадания. «Он так одинок». Она обнаружила, что садится поближе, словно говоря: «Я вас не боюсь. Вы мне не отвратительны. Я могу быть рядом и не отшатываться. Видите?» Она села так близко, что, когда наклонилась заглянуть в терминал Эврима, их плечи соприкоснулись.

Эврим отшатнулся. Невозможно было понять, от неожиданности, неприязни или еще чего-то. Он отстранился, а потом словно овладел собой и придвинулся к Ха, принимая такую близость.

Экран был поделен на двенадцать частей, на каждой из которых проигрывалась видеозапись с осьминогами. Виды были разными, но все они взаимодействовали с людьми. На одном осьминог прополз по палубе корабля и протиснулся сквозь дыру в планшире, сбегая. На другом прятался на дне кувшина, который греческий рыбак поднял на борт своей лодки. И так далее – на каждом видео была запечатлена встреча. И все они были для осьминога враждебными, угрожающими. Осьминоги пытались сбежать от тех, кто их поймал. Когда их вытаскивали из моря, они старались вырваться на свободу.

– Я пытался представить себе, – сказал Эврим, – какими нас видят осьминоги. Я думал про убийство. В истории чего-то недостает.

– Много чего, – согласилась Ха.

– Да. Но самое важное – это причина нападения. Сначала я думал, не случилось ли чего-то, о чем мы не знаем. Что-то, что заставило бы осьминога почувствовать угрозу. Я был в этом уверен. А потом я подумал: а люди вообще-то делают хоть что-то, что не заставляло бы это существо чувствовать угрозу? И ответ такой: почти ничего. Это животное было удивительно умным даже до того, как пришло к символьной коммуникации, а история его отношений с людьми полна насилия и угрозы.

– Значит, вы считаете, что они пришли к символьной коммуникации?

– Да. А к применению орудий пришли задолго до этого. И теперь мы видим, что это не все – возможно, они изготавливают орудия. Но меня беспокоит… отношение человека к осьминогу. С его точки зрения. Это существо было необычным еще до того, как пришло к языку или изготовлению орудий. Оно прекрасно умеет выживать и адаптироваться в море, живет в состоянии постоянной угрозы, требующей непрерывной и гибкой реакции. Это – меняющий облик охотник-собиратель. Существо, которое ежедневно избегает смерти. И ежедневно убивает, чтобы выжить.

– В своей книге я сравнила его с Одиссеем, – сказала Ха. – Его прозвали хитроумным, изворотливым. Лучшей аналогии у меня не нашлось. Они – герои морей, справляющиеся с тысячью бед и проблем.

– Да. – Эврим снова взглянул на терминал, где в дюжине окон осьминоги сражались против людей, пытались живыми вырваться на свободу. – Да. Именно об этом я и говорю. Они – герои морей. А мы кто? Мы их Немезида, злой рок. Мы – враг. Помните, что я сказал вам на берегу? Алтанцэцэг убила тех людей по необходимости. Это само собой разумелось для защиты заповедника. Вот в чем дело: по-моему, эти убийства тоже сами собой разумелись. На мой взгляд, осьминог мог убить того смотрителя из-за определенного действия, но необязательно. Он мог убить его потому, что он оказался у него на пути, испугал, или вызвал раздражение, или сделал еще что-то, что ему не понравилось. Нечто угрожающее. Точно так же те люди на кораблях умирают потому, что стали частью угрозы нашему делу.

Ха вспомнила, как Эврим бесстрастно сталкивал труп в вырытую ими в песке яму. Эврим поставил ногу на оторванный торс мужчины. Толчок – и все.

«Само собой разумеется».

И в это мгновение раздался сигнал тревоги.

Он отличался от предыдущего. На этот раз сирену сопровождало мигание закрепленного на потолке устройства.

– Морская граница?

В помещении возникла Алтанцэцэг. Она была в черном, с винтовкой на перевязи – и бесшумно скользнула к выходу из отеля. На ней был шлем, а перед лицом завис десяток картинок: Ха догадалась, что это данные с камер.

– Нет, – ответил Эврим, – данная тревога сигнализирует о нарушении наземного периметра. Нашего периметра.