Горбатые атланты, или Новый Дон Кишот

- Очень тонко кто-то выразился: архитектура - застывшая музыка. Да, сумела Русь отстроиться - а ведь татары когда-то камня на камне здесь не оставили! Так и представляешь, как эти раскосые мурла карабкались на наши стены...

Все покосились на нукера, еще прежде успевшего потупиться.

- Что вы, черти, приуныли? Ах, вот оно что! Скоро мы уже до того дойдем, что нельзя будет сказать, что ты русский - сразу обвинят в национализме. А русскому народу в исключительной степени чужда национальная исключительность! Его исключительная щедрость и гостеприимство и легли в основу нашей исключительной исторической роли! Союз нерушимо=ый республик свободных сплотила-то кто? Великая Русь! Не Литва, не Татария, не Биробиджан, а все-таки Русь!

Он растроганно оглядел слушателей, но на их лицах (не считая Мефистофеля) ответная растроганность смешивалась со смущением. Досада пробудила в Крайнем агрессивный аппетит.

- Забыл, как вас по батюшке, - вдруг обратился он к Сабурову, - узнайте-ка, что там с перерывом в буфете.

Сабуров с удовольствием удалился бы, но Мефистофель насмешливо сказал ему вслед: "В науке нет широкой столбовой дороги". У Сабурова дернулись плечи - ведь еще и Лида здесь! - но не поворачивать же обратно... Вернувшись, он с наслаждением сообщил, что буфет все еще закрыт.

- Эта извечная российская расхлябанность! А мы, с нашим извечным российским великодушием, продолжаем ее терпеть!

Раздраженный взгляд Крайнего снова упал на церковь за окном.

- Сколько подобной красоты у нас отняли за эти десятилетия, а мы и это готовы простить!

Сабурова наконец передернуло.

- Если бы мы действительно дорожили этой красотой, у нас никто бы не сумел вырвать ее из рук, - ни на кого не глядя, сказал Сабуров. - Водку, небось, никому у нас не отнять!

Воцарилась тишина. Мефистофель смотрел на Сабурова с радостным ожиданием, как мальчишка на коверного. У Лиды глаза округлились от ужаса.

- А что, вы в Сибири так крепко держитесь за водку? - повеселел Крайний и, переждав взрыв звонкого смеха, добавил: - Это в порядке юмора.

- Ах, юмора... Тогда кто крайний смеяться?

Крайний отечески потрепал Сабурова за предплечье.

- Ничего, ничего, я тоже, пока не защитил докторскую, был очень раздражителен. Как ни люби науку, а отношения с ней рано или поздно надо узаконить. Вам нужно защищаться.

- Не от кого.

Крайний посмеялся и сделался серьезен, не выпуская напрягшегося предплечья. Все затихли, ожидая новой премудрости.

- Плох тот солдат... Я сам каждое утро перечитываю список действительных членов Академии и, когда не нахожу в нем себя, принимаюсь за работу с удвоенным усердием.

"Имея двести жен, нужно быть очень усердным", - эту реплику Сабуров все же удержал на кончике своего ядовитого языка. А Крайний мальчишески-воровато оглянулся и сообщил, что на днях получил письмо с обращением "члену корреспондента". Все приятно гоготнули. Воцарилась атмосфера доверия.

Обращаясь к публике, Крайний продолжал держать Сабурова за предплечье, время от времени пожимая его в знак того, что помнит о нем. Прозвенел призывный звонок, Крайний выступил по направлению к залу и, полуобернувшись (но не настолько, чтобы Сабуров попал в поле его зрения), поманил его через плечо:

- Вечером зайдете ко мне. Обсудим ваши диссертационные дела. Мой номер... ну, в общем, узнаете.

Свита почтительно задержалась вокруг нового фаворита. Только Мефистофель, кажется, что-то понял по его перекосившейся роже и проницательно бормотнул вполголоса: "Шеф учит: не нужно бояться грязи, если она лечебная".

А Сабуров вместо заседания отправился с Лидой бродить среди застывшей музыки и был так мил, что Лида как дурочка поминутно смеялась от счастья.

По обледенелой тропинке они проникли в овраг, где в низком срубе рукой подать - стояла черная вода.

- Это источник Михаила-архангела, - словоохотливо пояснила женщина с бидончиком. - Помогает от гипертонии.

- И от отложения солей, - ревниво прибавила другая.

Лида зачерпнула ладошкой воды из сруба и попробовала.

- Вон же стакан на веточке висит, - недовольно указала та, которая старалась перетянуть Михаила-архангела на отложения солей. - А то если каждый начнет руки полоскать...

- Ничего, - вступилась первая, - девушка вон какая чистенькая.

А мысль Сабурова в какой-то неведомой глубине все это время не переставая толкалась в загадку обобщенных инверсий.

С наступлением сумерек Лида начала беспокоиться.

- А... а как же к Крайнему? - наконец робко спросила она.

- Их много - я один, - голосом сварливой продавщицы ответил Сабуров. - А почему, кстати, ты так долго не спрашивала - что-то я раньше за тобой такого упрямства не замечал.