Горбун лорда Кромвеля

— Сэр, привели вашу лошадь. Пора отправляться в город, если вы хотите поспеть на лодку.

— Благодарю вас.

Взяв дорожную корзинку, я встал с кровати. Девушка стояла прямо напротив меня.

— Сэр, мне не хотелось бы, чтобы вы уезжали.

— Я должен, Элис. В Лондоне мне надлежит найти ответы, которые положат конец этим ужасам.

— Вы имеете в виду меч?

— Да, меч. — Я глубоко вздохнул. — Пока меня не будет, по возможности старайтесь никуда не отлучаться. Оставайтесь здесь, в лазарете.

Она ничего не ответила. Я поспешил прочь, опасаясь что если задержусь еще на одно мгновение, то могу сказать ей что-нибудь такое, о чем впоследствии пожалею. Помнится, она проводила меня каким-то странным взглядом, смысл которого я в тот миг не сумел постичь. За дверью меня ожидал конюх, который держал под уздцы Канцлера. Увидев меня, конь приветственно заржал и весело замахал мне белым хвостом. Я погладил его по лоснящемуся боку: хоть одно существо в этом месте было искренне радо моему появлению. Оседлав его, как обычно, с некоторым трудом, я направил коня к воротам, ненадолго остановился и, обернувшись, окинул довольно долгим взглядом заснеженный монастырский двор, потом кивком попрощался с Багги и выехал на дорогу.

ГЛАВА 27

Путешествие в Лондон прошло без каких-либо приключений. Дул попутный ветер, и сильное течение быстро несло наше двухмачтовое грузовое судно по ленивым серым волнам, столь же мрачным, что и нависшее над нами небо. В открытом море было еще холодней, чем на побережье, и я почти все время провел в маленькой каюте, которую оставлял лишь тогда, когда рев волн становился особенно громким. Лодочник оказался весьма хмурым типом, который за все путешествие проронил не более нескольких слов. Ему под стать был и помощник, тощий парень, который в корне отвергал всякую мою попытку завести разговор о жизни в Скарнси. Я заподозрил в нем ярого паписта, ибо неоднократно заставал его на палубе, когда он что-то бормотал себе под нос и перебирал при этом четки, которые тотчас прятал в карман, завидев меня.

Мы провели в море две ночи, которые я крепко проспал, завернувшись в теплый плащ с одеялом. Безусловно, не обошлось без помощи снадобья брата Гая. Только оказавшись за пределами монастыря, я ощутил, каким тяжелым гнетом была для меня жизнь в постоянном страхе среди царивших в нем бесчинств. Неудивительно, что в подобной атмосфере мы поссорились с Марком. Впрочем, было еще не все потеряно, и при нормальных обстоятельствах, когда всему этому кошмару придет конец, наши отношения еще могут быть улажены. По моим соображениям, Марк уже должен был обосноваться в домике аббата. Безусловно, на все мои распоряжения относительно Элис он махнул рукой. В этом я ничуть не сомневался, это явствовало даже из того, что он сказал мне на прощание. Мне вдруг пришло на ум, что девушка может рассказать ему о моих чувствах, которые я оказался не в состоянии скрыть от нее, когда мы ходили с ней на болото. Эта мысль повергла меня в очень неприятное расположение духа. Безусловно, меня не покидала тревога за их безопасность, но я тешил себя мыслью, что все образуется. Если Марк будет оставаться в доме аббата — хотя, разумеется, от посещений лазарета он ни за что не откажется, — а Элис, в свою очередь, будет тихо исполнять свои обязанности, ни у кого не появится ни малейшего повода причинить им вред.

Мы прибыли в Биллингсгейт на третий день, после небольшой задержки в устье Темзы, в ожидании очередного прилива. Берега реки были покрыты снегом, хотя, на мой взгляд, сугробы были меньше, чем в Скарнси. Пока я стоял на палубе, то успел заметить, что у берегов образовалась довольно толстая корка льда. Проследив за моим взглядом, лодочник впервые за все путешествие обратился ко мне со словами:

— Сдается мне, что Темза опять замерзнет. Как это случилось прошлой зимой.

— Пожалуй, вы правы.

— Помнится, в минувший год по замерзшей Темзе король со всем двором катался верхом на конях. А вы, сэр, видали это зрелище?

— Нет, я был на службе. В суде.