Горбун лорда Кромвеля

— Откровенно говоря, мне он тоже не пришелся по душе. Но тебе не следовало заводить с ним разговор о земле, которую арендовала мать Элис. В конце концов, тебя это не касается. Судья поставляет нам важные сведения, и я вовсе не хочу, чтобы он почувствовал себя обиженным. У нас и так немного помощников. Кстати, я рассчитываю, что он раздобудет для нас какие-нибудь любопытные факты относительно продажи монастырских земель. Тогда может оказаться, что в книгах брата казначея не все так уж безупречно.

— У меня создалось впечатление, что Копингер знает о контрабандистах куда больше, чем хочет показать.

— Несомненно. Я уверен, он берет с контрабандистов мзду. Но сейчас нас это не интересует. Я согласен с Копингером в одном: убийцу надо искать в монастыре, а не среди жителей Скарнси. Прежде всего под подозрение попадают пять старших монахов. — Я принялся считать, загибая пальцы. — Аббат Фабиан, приор Мортимус, казначей брат Эдвиг, ризничий брат Габриель и лекарь брат Гай. Все они отличаются высоким ростом и крепким сложением — за исключением брата Эдвига, которого в ночь убийства не было в монастыре. Все прочие вполне могли нанести Синглтону смертельный удар. И каждый из них имел возможность прикончить больного послушника. Разумеется, лишь в том случае, если рассказ брата Гая об отравлении белладонной соответствует истине.

— А зачем брату Гаю лгать?

Искаженное смертной судорогой лицо Саймона Уэлплея вновь возникло перед моим внутренним взором; мысль о том, что несчастного юношу отравили, чтобы не дать ему сообщить мне какую-то тайну, заставила мое сердце болезненно сжаться.

— Не знаю, — пожал я плечами. — Одно могу сказать: мы не должны доверять никому из монахов. Все слишком крепко повязаны со своей обителью. Подумай только, если монастырь закроют, разве брат Гай сумеет устроиться куда-нибудь лекарем с его-то смуглым лицом, которое отпугивает людей? Аббат меньше всего на свете хочет расстаться с теми благами, которыми пользуется сейчас. У остальных старших монахов наверняка тоже есть свои неприглядные секреты. Брат Эдвиг, вполне вероятно, занимается какими-то финансовыми махинациями. Подозреваю, на случай закрытия монастыря он уже сколотил изрядный капитал и хранит его где-нибудь в надежном месте. И возможно, ловкий казначей сделал это не без участия аббата, ведь для продажи земель ему необходима монастырская печать.

— А что вы думаете о приоре Мортимусе?

— Этому я ничего не могу поставить в упрек, кроме излишней властности и жестокости. Но признаюсь, он не вызывает у меня ни малейшей симпатии. Что до брата Габриеля, то змеи нечистого вожделения, терзающие его душу, до сих пор не угомонились, в этом я совершенно уверен. Слепой бы заметил, как он пожирает тебя глазами. Полагаю, прежде у него были привязанности среди монахов, и, наверное, больше всего его привлекал юный Уэлплей. Но стоило приехать тебе, показать бедняге Габриелю свои стройные лодыжки, поразить его воображение своим роскошным костюмом, и ты стал главным героем его мечтаний.

Марк, недовольно нахмурившись, отодвинул тарелку.

— Вы не слишком увлеклись деталями, сэр? — иронически осведомился он.

— Юристы должны учитывать все детали, не пренебрегая даже самыми грязными и отвратительными. Габриель производит впечатление вполне безобидного человека. Но мы не должны забывать, что он одержим искушением, а люди, одержимые искушением подчас способны на самые дикие и безрассудные поступки. К тому же над ним нависла смертельная угроза: если всплывет, что после своего покаяния он вновь предался содомскому греху, ему не миновать виселицы. Возможно, Синглтон своими бесцеремонными резкими расспросами привел брата Габриеля в смятение. Не исключено, что он мог решиться на отчаянный поступок, желая защитить тех, кого сам вовлек в грех. Но не забывай, есть еще брат Джером. Сегодня я непременно поговорю с ним. Любопытно понять, почему он называл Синглтона лжецом и клятвопреступником, а не как-нибудь иначе.

Марк, по-прежнему хмурясь, ничего не ответил.

— Ты что, заснул? — проворчал я, охваченный приступом внезапного раздражения. — Или счел себя оскорбленным, потому что ризничий воспылал к тебе грешной страстью? Думаю, бояться тебе нечего. Скорее всего, он все же сумеет сдержать свои порывы и не будет домогаться твоей задницы.

В глазах Марка сверкнула искра обиды.

— Я боюсь вовсе не за себя, сэр, — отчеканил он. — Я тревожусь за Элис. Та пропавшая девушка тоже была помощницей брата Гая.

— А ты что, думаешь, это обстоятельство от меня ускользнуло?

Марк перегнулся ко мне через стол.

— Может, будет разумнее, а главное, безопаснее арестовать всех старших монахов и брата Джерома заодно? — шепотом предложил он. — Отправить их в Лондон и там вытянуть все, что они знают?

— Позволь спросить, на каком основании? И как ты собираешься вытягивать у них показания? При помощи пытки? Мне казалось, ты осуждаешь подобные методы.

— Конечно, я против пыток. Я имел в виду всего лишь жесткий допрос.