Изречение первое...

Ученики сказали Иисусу:

Скажи, чему подобно Царствие Небесное?

Он сказал им:

Оно подобно зерну горчичному -

Самому малому среди всех семян,

Когда же оно падает на возделанную землю, из него вырастет Большое дерево

И становится укрытием для всех птиц небесных.

Человеческие отношения сильно изменились, и изменились к худшему. Глубина отношений исчезла во всех областях жизни: жена больше не жена, а подружка; муж больше не муж, а только приятель. Дружба хороша, но она не может быть очень глубокой. Брак — это нечто, совершающееся в глубинах. Это обет, данный в глубине. Это посвящение в глубине. Посвящение себя другому, и если вы не обещали, не посвятили себя, вы никогда не совершите прыжка.

Вы можете плавать на поверхности, но глубина не для вас. Конечно, идти вглубь опасно — неизбежно опасно, ведь вы так эффективны на поверхности. На поверхности вы можете действовать, как автомат, тут не нужно никакого сознания. Но вы должны быть все более сознательны, все более внимательны по мере того, как вы проникаете в глубины, потому что каждый миг возможна смерть. Страх смерти породил поверхностность всех человеческих связей. Они стали незрелыми.

Приятель или подружка — это, может быть, приятно, но это не может стать дверью к тому глубочайшему, что скрыто в любом и каждом. С подружкой у вас могут быть сексуальные отношения, но любовь вырасти не может. Для любви нужны глубокие корни. Сексуальность возможна на поверхности, но она — только животное, биологическое явление. Она может быть прекрасной как часть более глубокой любви, но без более глубокой любви она — самая уродливая вещь на свете; самая уродливая, потому что тогда нет обета, нет посвящения — вы лишь касаетесь друг друга и расстаетесь. Встречаются только тела, но не вы — не я, не ты. И это происходит со всеми связями.

Но величайшая связь исчезла совершенно, а величайшая связь — это связь между Мастером и учеником. Вы не сможете понять Иисуса, если не сможете понять того измерения, в котором существует связь между Мастером и его учениками. Оно совершенно исчезло. Вместо жены — подружка, вместо мужа — приятель, но Мастер и связь, существовавшая между ним и его учениками, исчезли совершенно. Или же эта связь заменена совершенно противоположной — той, которая существует между психиатром и его пациентом.

Между психиатром и его пациентом существует связь, которая неизбежно болезненна, патологична — ведь пациент приходит не в поисках истины, не в поисках действительного здоровья. У слова «здоровье» много значений: оно означает целостность, означает святость, означает исцеление в глубине своего «я». Пациент приходит не за здоровьем, потому что если он пришел за здоровьем, он не может быть никем иным, как учеником. Пациент приходит, чтобы избавиться от болезни; его цель чисто негативная. Он приходит только затем, чтобы его заставили снова быть нормальным, только чтобы снова стать работающей частью нормального мира. Он стал неприспособленным, ему нужно приспособиться, и психиатр помогает ему приспособиться снова. Но приспособиться к кому? Приспособиться к этому миру, к этому обществу, которые абсолютно больны.

То, что вы называете «нормальным» человеком — ни что иное, как нормальная патология или нормальное сумасшествие, нормальная ненормальность. «Нормальный человек» - тоже сумасшедший. Но сумасшедший в пределах - в пределах, принятых данным обществом, данной культурой. Иногда кто-нибудь переступает порог, выходит из границ — тогда он становится больным. Все общество, которое больно, говорит, что этот человек болен. И на границе стоит психиатр, чтобы помочь этому человеку вернуться назад, обратно в толпу.

Психиатр не может быть Мастером, потому что он сам не целостен. А пациент не может быть учеником, потому что он пришел не учиться. Его покой нарушен, и он не хочет быть обеспокоенным, его усилия направлены только на приспособление, а не на здоровье. Психиатр не может быть Мастером, хотя он и претендует на эту роль на Западе, и раньше или позже он станет претендовать на эту роль и на Востоке тоже. Но он не может быть Мастером — он сам болен. Он может помогать другим, быть приспособленными, и тут все в порядке: один больной человек помогает другому больному человеку в некотором отношении. Но один больной человек не может исцелить другого больного; один сумасшедший не может помочь другому преодолеть свое сумасшествие.

Даже ваши Фрейды, ваши Юнги, ваши Адлеры абсолютно больны, не только обычные психиатры, но и величайшие из них — больны и патологичны. Я расскажу вам кое-что, чтобы вы могли это почувствовать: когда кто-нибудь упоминал о смерти, Фрейд начинал дрожать. Дважды он даже терял сознание и падал со стула только потому, что кто-то говорил о мумиях в Египте. Он терял сознание. В другой раз Юнг тоже говорил о смерти и трупах и вдруг задрожал, упал и потерял сознание.

Если смерть так страшна для Фрейда, что тогда говорить о его учениках? И почему смерть вызывает такой страх? Можете вы представить Будду боящимся смерти? Тогда он больше не Будда.