Гордая американка

Только что в ее купе находился Жан Фонсом; он говорил ей о своей любви, даже требовал ее руки, пытался завлечь ее в столь умело приготовленную западню! Самое худшее заключалось в том, что ей отчаянно хотелось последовать за ним, уступить коварному желанию, которое овладело ей с первой минуты их знакомства. Ей повезло: она сумела выстоять, разгадать все его ухищрения. Добродетель и глубокое достоинство не покидали ее даже в самых безнадежных ситуациях; однако справедливости ради она была вынуждена признать, что Европа таит неведомые опасности, источник коих один – любовь, которую здесь без устали превозносят.

– Только не я! – громко сказала она. – Слава Богу, я не такая, как все эти люди!

Тут ее посетила новая мысль: как же случилось, что оказалась незапертой дверь между двумя купе? Она видела лишь одно объяснение: Фонсом подкупил проводника, который и учинил эту подлость, когда раскладывал для нее постель. Эта мысль была невыносима. Если она, памятуя о давней услуге, смолчит, Пьер Бо сделает единственный вывод: она провела ночь с герцогом. Впрочем, он вряд ли придаст этому большое значение: такое происходит в роскошных поездах сплошь и рядом.

Приоткрыв дверь, она заметила проводника: тот сидел в длинном коридоре на откидном сиденье, на котором ему предстояло провести ночь. Она позвала его, и он немедленно явился на зов. У себя в купе она указала на закрытую ею задвижку и спросила:

– Почему она была открыта?

Он посмотрел в указанную сторону и ответил:

– Все закрыто. Я всегда проверяю задвижки, когда расстилаю белье.

– Плохо проверили: недавно эта дверь открылась, и ко мне в купе проник посторонний.

– Невозможно! В соседнем купе никого нет, там стоит всего лишь огромный букет роз.

Вытащив из кармана тетрадку, он заглянул в нее и пояснил:

– Купе заказано мадам Грассанов, которая не успела к отходу поезда.

– Это мне известно. Только у меня побывала не дама, а мужчина, которого вы, по всей видимости, хорошо знаете, поскольку он, надо полагать, неплохо заплатил вам за это злодейство.

Пьер Бо побледнел, как полотно, лицо его окаменело.

– Я не лакей, которого можно купить, миссис Каррингтон! Я – служащий Международной компании спальных вагонов и всегда был выше любых подозрений. Мне тем более горько, что такое обвинение приходится слышать от вас…

– Отчего же? То, что вы проявили отвагу в критической ситуации, не избавляет вас от соблазнов. Вы наверняка не очень богаты?

– Но я не испытываю потребности сделаться богаче, если для этого надо бы было поступиться совестью. А теперь, мадам, вам придется дойти до конца: либо вы жалуетесь на меня в Компанию, либо называете мне имя человека, вторгшегося в ваше купе.

– Не стану делать ни того, ни другого, ибо у меня нет ни малейших доказательств вашей виновности, а во-вторых, если все произошло именно так, как я себе представляю, то вы отлично знаете, о ком идет речь…

– В таком случае я попытаюсь разобраться в происшедшем самостоятельно. В этом вагоне путешествуют пятеро мужчин и четыре дамы, считая вас. Я быстро все выясню.

Он прошел в купе, которое Фонсом завалил цветами, велев миссис Каррингтон закрыть за ним задвижку, и там все осмотрел с тщательностью полицейского. Было совершенно очевидно, что в этом купе пассажира не было: ни один цветок не был потревожен. Ему подумалось, что при всем своем великолепии цветы делают крохотное помещение похожим на мертвецкую; потом он в задумчивости остановился лицом к стенке, из-за которой раздавался шум льющейся воды и звяканье тазика. Видный господин, занимавший соседнее купе, не показывался с момента отхода поезда, не проявив интереса даже к вагону-ресторану. Это было тем более странно, что, принадлежа к высшему обществу, господин этот наверняка был знаком с некоторыми пассажирами поезда. Если он прячется, то из этого следует, как сказал бы месье де ла Палис, что он не желает показываться на глаза. Кому-то одному в особенности…

Припомнив всех своих пассажиров, Пьер Бо полностью убедился в виновности герцога, который уже ездил в его вагоне, причем часто в сопровождении хорошеньких дамочек.

В это мгновение разогнавшийся поезд влетел в тоннель Блейзи, где резко замедлил ход. Впереди горел огнями вокзал города Дижона, поэтому проводнику пришлось отложить расследование, хотя он как раз разохотился. Он терпеть не мог, когда ему мешали работать, тем более когда кто-то позволял себе ставить под сомнение его порядочность и неподкупность…