Гордая птичка Воробышек

  - Женькой Саблезуб! - рычу я, юркаю за парту и выставляю в сторону нового знакомого розовые коготки. - Или Забодай-николку-насмерть! Не дразнись, я кусаюсь! - строго предупреждаю паренька, неласково пихая в бок. - А ты и правда, что ли, Питерский? - шепчу, раскрывая сумку в поисках учебника. - Или шутишь? Как-то жаргонно слегка твой профиль звучит.

  Улыбка нового знакомого из кривоватой расползается в широкую, а карие с зеленцой глаза лукаво щурятся:

  - Шучу, амиго, - говорит он. - Для близких друзей Николай Невский, сын папы-атташе при посольстве в Испании. Приятно познакомиться!

  Он тычет мне под партой руку, и я с готовностью жму ее.

  - Вау! Поздравляю! И что это значит? - тихо вскрикиваю, прислушиваясь к словам куратора: "...неравновесная термодинамика. Реальные технические системы, с которыми имеют дело инженеры, являются неравновесными. А процессы, происходящие в них - необратимыми..."

  - Что? Да, в общем-то, ничего, - признается симпатичный студент Невский и пожимает плечом. - Это значит, что ты мне нравишься и с этой минуты можешь называть меня Колькой. По рукам?

  - По рукам! Ты мне тоже нравишься, Колька, - не сдерживаюсь я, возвращая парню широкую улыбку. Поправляю на переносице очки и задерживаю на нем взгляд, стараясь повнимательней рассмотреть.

  - Слу-ушай! - парень тоже долго смотрит на меня. Затем кончики его губ игриво поднимаются, брови взлетают вверх и начинают исполнять соблазнительный вальс. - Две минуты знакомства, а ты что, уже запала на меня, птичка? - выдает Невский предположение, и мне тут же хочется треснуть его по макушке раскрытым учебником. Но он милый, черт возьми! И он мне действительно нравится.

  - Дурак! Птички не клюют на крякозяблов! - уверенно отвечаю, гордо тыча в твердую грудь пальцем. - А ты типичный крякозябл, Невский, на все сто! - и добавляю, бросив на соседа еще один оценивающий взгляд, - краснокнижный. Единственный и неповторимый.

  Глаза парня округляются, а указательный палец в картинном жесте приставляется к виску:

  - Что-о, я крякозябл?! - удивляется он. - Пустите пулю мне в лоб, господа, я дохну!

  - Бесполезно, Невский. Гринпис тебя воскресит и в качестве зомби будет пугать четырнадцатилетних нимфеток. ААА!

  Я ничего не могу с собой поделать и тихо смеюсь, склонив к соседу голову. Лоб Кольки тут же упирается в мой висок, и я слышу от него в ухо крамольно-пошлое и страшно-веселое:

  - Чур тебя, Воробышек! Только не зомби! У меня же на нимфеток не встанет, и от моего позора содрогнется вселенная. Давай лучше вомпЁр, там хоть, в случае чего, клыки показать можно.

  Мы вместе прыскаем от смеха, и мне вдруг становится ужасно стыдно, когда я ловлю на себе внимательный взгляд преподавателя.

  - ... представляет собой первое начало термодинамики... Студент Невский, я собираюсь перейти к уравнению баланса энтропии и узнать, справедливы ли для функции энтропии элементарного объема обычные термодинамические равенства? Вы позволите мне сделать это? Или предложите оставить эту научную муть и вместе со всей аудиторией послушать ваш рассказ на тему: "Как я пересдавал экзамен"?.. Кстати, как продвигается ваше плодотворное сочинение? Рекомендую приступить к нему немедленно. И я, мои дорогие, ко всем обращаюсь! Хороший конспект - залог успешно усвоенного материала, а соответственно высокой оценки в зачетной книжке. Пожалуйста, - а это уже мне, - потрудитесь не зевать на профильном предмете.

  Я опускаю глаза и замираю, уткнувшись в пустой стол. Молча чертыхаюсь, вспомнив забытую на дороге тетрадь с важными темами, достаю из сумки блокнот и начинаю старательно строчить текст вслед за словами куратора. Невский пыхтит рядом, усердно работая ручкой, но лишь голос куратора умолкает, тут же шепчет:

  - Учеба, Воробышек, для кракозяблов прежде всего, даже для дохлых! - и выдает неожиданно, когда глаза преподавателя вновь спотыкаются о нас. - Продолжайте, София Витальевна, мы записываем!

  Когда звенит долгожданный звонок, и студенты начинают дружное шевеление в сторону выхода из аудитории, на парту с глухим хлопком падает потерянный мной на парковке конспект. Я вздрагиваю и удивленно вскидываю голову навстречу бросившей его смуглой руке, но замечаю лишь ускользающий взгляд темных колючих глаз и удаляющуюся к выходу, обтянутую черной футболкой отлично сложенную спину.

  Запомнил. Вот черт!

  ***

  - Жуть. Ну и рожа! Я понимаю, Женька, если бы ты фото Димы Колдуна над койкой повесила, ну или Орландо Блума - он тоже вполне себе симпатичный чел, но этого очкастого троглодита?!. Бррр! Нет, Воробышек, ты извращенка, клянусь! Тебе же с ним спать не один год мордахой к фэйсу, надеешься, сердечко выдержит?

  - Выдержит, - отвечаю я, вгоняя в журнальный портрет Стивена Кинга последнюю кнопку, и признаюсь, оглаживая рукой яркий глянец. - Я этого очкастого троглодита, как ты выразилась, Крюкова, между прочим, очень люблю. Большой и толстой любовью.