Гордость и гордыня

Элизабет порадовалась, что память у него столь точна, а некоторое время спустя он воспользовался случаем и спросил, все ли ее сестры сейчас в Лонгборне. И этот вопрос, и предыдущие слова сами по себе значили мало, но его взгляд, его тон придавали им особый смысл.

Ей нечасто удавалось перевести глаза на мистера Дарси, но она всякий раз видела любезное выражение его лица, а в его голосе не было ни намека на высокомерие или пренебрежение к своим Собеседникам, и она поверила, что изменение его манер, которое она заметила накануне, каким бы временным оно ни было, сохранилось хотя бы до следующего дня. Когда она увидела, как он старается заслужить доброе мнение людей, самое знакомство с которыми несколько месяцев назад счел бы для себя неприличным, когда увидела, как он любезен не только с ней, но и с теми самыми ее родственниками, которых открыто презирал, и вспомнила их последнее бурное объяснение в доме мистера Коллинза, перемена была столь разительной и так ее ошеломила, что она лишь с трудом могла скрыть свое изумление. Никогда прежде, нив Недерфилде среди его дорогих друзей, ни в Розингсе среди его аристократической родни, она ни разу не видела, чтобы он, прилагал столько усилий, стараясь понравиться своим собеседникам, и был настолько далек от высокомерия или надменной сдержанности, как теперь, когда успех его стараний не сулил ничего сколько-нибудь значительного, а самое знакомство с теми, кого он окружал такими знаками внимания, навлекло бы насмешки и осуждение дам и девиц Недерфилда и Розингса.

Гости просидели у них более получаса, а когда встали и начали прощаться, мистер Дарси попросил сестру вместе с ним выразить их желание, чтобы мистер и миссис Гардинеры и мисс Беннет отобедали бы у них в Пемберли, прежде чем покинут Лэмтон. Мисс Дарси, хотя и с некоторой робостью, выдававшей, как мало ей было это привычно, с большой охотой поддержала его приглашение. Миссис Гардинер посмотрела на племянницу, желая узнать, склонна ли Элизабет, которой это приглашение касалось больше всех, принять его, однако Элизабет чуть отвернулась. Рассудив, что это нарочитое молчание больше свидетельствует о внезапном смущении, чем о желании отказаться, и видя, что ее супруг, любящий общество, готов принять его с радостью, она ответила согласием за всех троих, и обед был назначен на послезавтра.

Бингли выразил большую радость, что снова увидит Элизабет — ему надо еще столько сказать ей и подробно расспросить ее о всех их хартфордширских друзьях. Элизабет заключила, что он надеется узнать что-нибудь о Джейн, и была на седьмом небе. По этой причине, а также по некоторым другим она, когда гости удалились, могла вспоминать об их визите с удовольствием, хотя, пока он продолжался, ей было скорее не по себе. Теперь ей хотелось поскорее остаться одной, она боялась расспросов или намеков дяди с тетушкой и поэтому, едва узнав, что Бингли произвел на них самое благоприятное впечатление, поспешила в свою комнату переодеться.

Однако она совершенно напрасно опасалась любопытства мистера и миссис Гардинеров, они вовсе не собирались искать ее откровенности. Было очевидно, что она знакома с мистером Дарси гораздо ближе, чем им казалось прежде. Несомненным было и то, что он пылко в нее влюблен. Все это возбуждало их интерес, но не давало им права ее расспрашивать.

Теперь им было важно думать о мистере Дарси хорошо, и в той мере, в какой они успели его узнать, никаких недостатков они в нем не находили. Их не могла не подкупить его любезность, и, если бы они описали его характер, полагаясь только на собственное впечатление и рассказы экономки, в Хартфордшире никто из тех, кому он был известен, не догадался бы, что речь идет о мистере Дарси. Однако теперь у них была причина поверить миссис Рейнольдс, и вскоре они пришли к выводу, что свидетельство экономки, которая знала его с четырехлетнего возраста, а сама выглядела весьма почтенной женщиной, не следует отвергать слишком поспешно. Да и их лэмтонским друзьям не было известно ничего, что могло бы опровергнуть ее похвалы хоть в чем-то существенном. Обвинить его, они могли лишь в гордости. Возможно, он был горд, а если нет, то обыватели рыночного городка, с которыми его семья не поддерживала знакомства, конечно, приписали бы ему это качество. Однако никто не отрицал, что он очень щедр и много помогает беднякам.

Что касается Уикхема, наши путешественники вскоре убедились, что о нем тут высокого мнения не придерживаются; и хотя никто толком не знал, почему он рассорился с сыном своего благодетеля, всем было известно, что он покинул Дербишир, оставив после себя много долгов, которые затем уплатил мистер Дарси.