Читаем Горе от ума полностью

Скалозуб

Ну! я не знал, что будет из тогоВам ирритация.[21] Опро́метью вбежали. —Мы вздрогнули! — Вы в обморок упали,И что ж? — весь страх из ничего.

София

(не глядя ни на кого)Ах! очень вижу, из пустого,А вся ещё теперь дрожу.

Чацкий

(про себя)С Молчалиным ни слова!

София

Однако о себе скажу,Что не труслива. Так бывает,Карета свалится, — подымут: я опятьГотова сызнова скакать;Но всё малейшее в других меня пугает,Хоть нет великого несчастья от того,Хоть незнакомый мне, — до этого нет дела.

Чацкий

(про себя)Прощенья просит у него,Что раз о ком-то пожалела!

Скалозуб

Позвольте, расскажу вам весть:Княгиня Ласова какая-то здесь есть,Наездница, вдова, но нет примеров,Чтоб ездило с ней много кавалеров.На днях расшиблась в пух, —Жоке[57] не поддержал, считал он, видно, мух. —И без того она, как слышно, неуклюжа,Теперь ребра недостаёт,Так для поддержки ищет мужа.

София

Ах, Александр Андреич, вот —Яви́тесь вы вполне великодушны:К несчастью ближнего вы так неравнодушны.

Чацкий

Да-с, это я сейчас явил,
Моим усерднейшим стараньем,И прысканьем, и оттираньем,Не знаю для кого, но вас я воскресил.

(Берёт шляпу и уходит.)

Явление 10

Те же, кроме Чацкого.

София

Вы вечером к нам будете?

Скалозуб

Как рано?

София

Пораньше, съедутся домашние друзья,Потанцевать под фортепияно, —Мы в трауре, так балу дать нельзя.

Скалозуб

Явлюсь, но к батюшке зайти я обещался,Откланяюсь.

София

Прощайте.

Скалозуб

(жмёт руку Молчалину)Ваш слуга.

(Уходит.)

Явление 11

София, Лиза, Молчалин.

София

Молчалин! как во мне рассудок цел остался!Ведь знаете, как жизнь мне ваша дорога!Зачем же ей играть, и так неосторожно?Скажите, что у вас с рукой?Не дать ли капель вам? не нужен ли покой?Пошлемте к доктору, пренебрегать не должно.

Молчалин

Платком перевязал, не больно мне с тех пор.

Лиза

Ударюсь об заклад, что вздор;И если б не к лицу, не нужно перевязки;А то не вздор, что вам не избежать огласки:На смех, того гляди, подымет Чацкий вас;
И Скалозуб, как свой хохол закрутит,Расскажет обморок, прибавит сто прикрас;Шутить и он горазд, ведь нынче кто не шутит!

София

А кем из них я дорожу?Хочу — люблю, хочу — скажу.Молчалин! будто я себя не принуждала?Вошли вы, слова не сказала,При них не смела я дохнуть,У вас спросить, на вас взглянуть. —

Молчалин

Нет, Софья Павловна, вы слишком откровенны.

София

Откуда скрытность почерпнуть!Готова я была в окошко к вам прыгну́ть.Да что мне до кого? до них? до всей вселенны?Смешно? — пусть шутят их; досадно? — пусть бранят.

Молчалин

Не повредила бы нам откровенность эта.

София

Неужто на дуэль вас вызвать захотят?
Перейти на страницу:

Все книги серии Русская классика

Дожить до рассвета
Дожить до рассвета

«… Повозка медленно приближалась, и, кажется, его уже заметили. Немец с поднятым воротником шинели, что сидел к нему боком, еще продолжал болтать что-то, в то время как другой, в надвинутой на уши пилотке, что правил лошадьми, уже вытянул шею, вглядываясь в дорогу. Ивановский, сунув под живот гранату, лежал неподвижно. Он знал, что издали не очень приметен в своем маскхалате, к тому же в колее его порядочно замело снегом. Стараясь не шевельнуться и почти вовсе перестав дышать, он затаился, смежив глаза; если заметили, пусть подумают, что он мертв, и подъедут поближе.Но они не подъехали поближе, шагах в двадцати они остановили лошадей и что-то ему прокричали. Он по-прежнему не шевелился и не отозвался, он только украдкой следил за ними сквозь неплотно прикрытые веки, как никогда за сегодняшнюю ночь с нежностью ощущая под собой спасительную округлость гранаты. …»

Александр Науменко , Василий Владимирович Быков , Василь Быков , Василь Владимирович Быков , Виталий Г Дубовский , Виталий Г. Дубовский

Фантастика / Проза о войне / Самиздат, сетевая литература / Ужасы / Фэнтези / Проза / Классическая проза

Похожие книги

Юрий Олеша и Всеволод Мейерхольд в работе над спектаклем «Список благодеяний»
Юрий Олеша и Всеволод Мейерхольд в работе над спектаклем «Список благодеяний»

Работа над пьесой и спектаклем «Список благодеяний» Ю. Олеши и Вс. Мейерхольда пришлась на годы «великого перелома» (1929–1931). В книге рассказана история замысла Олеши и многочисленные цензурные приключения вещи, в результате которых смысл пьесы существенно изменился. Важнейшую часть книги составляют обнаруженные в архиве Олеши черновые варианты и ранняя редакция «Списка» (первоначально «Исповедь»), а также уникальные материалы архива Мейерхольда, дающие возможность оценить новаторство его режиссерской технологии. Публикуются также стенограммы общественных диспутов вокруг «Списка благодеяний», накал которых сравним со спорами в связи с «Днями Турбиных» М. А. Булгакова во МХАТе. Совместная работа двух замечательных художников позволяет автору коснуться ряда центральных мировоззренческих вопросов российской интеллигенции на рубеже эпох.

Виолетта Владимировна Гудкова

Драматургия / Критика / Научная литература / Стихи и поэзия / Документальное